УПОТРЕБЛЕНИЕ ВОЗВРАТНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В ПОЛИПРЕДИКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЯХ С ЭКСПЕРИЕЦИАЛЬНЫМИ ГЛАГОЛАМИ (НА МАТЕРИАЛЕ МАРИЙСКОГО ЯЗЫКА[1])
А. А. Волкова
МГУ им. М.В. Ломоносова, филологический факультет, ОТиПЛ
anwolf@mail.ru
Ключевые слова: возвратное (рефлексивное) местоимение, дистантное употребление, контроль референции рефлексива, экспериенциальные глаголы с дативным оформлением экспериенцера, релятивные обороты, иерархия семантических ролей.
Доклад представляет собой обсуждение контроля референции рефлексивных местоимений при экспериенциальных глаголах с дативным оформлением экспериенцера. Разбираются примеры марийского языка, в котором при дативном экспериенциальном глаголе в зависимой предикации (финитный и нефинитный определительные обороты, релятивизующие подлежащее) возвратное местоимение может быть кореферентно только подлежащему главной предикации, что не является обычным для данного языка. Подобное поведение рефлексива при экспериенциальных глаголах можно объяснить при помощи иерархии семантических ролей.
- Введение
1.1. Постановка задачи
Употребление возвратных местоимений обычно объясняется в терминах синтаксических отношений: контролером рефлексива в предложении, как правило, является подлежащее. Однако рассмотрим следующий пример:
(1) Ему это известно из своих источников.
В (1) антецедентом рефлексивного местоимения является ИГ в дательном падеже ему, хотя в предложении присутствует каноническое подлежащее это. В данном случае возможность неподлежащного контроля можно объяснить, исходя из того, что антецедент выступает в роли Экспериенцера и, следовательно, занимает высокую позицию в иерархии семантических ролей.
Такое нестандартное синтаксическое поведение актантов экспериенциальных предикатов отмечается для многих языков. Изучение свойств рефлексива и его антецедента в контексте именно этой группы глаголов может служить доказательством релевантности иерархии семантических ролей при выборе контролера референции рассматриваемого класса местоимений.
В этом отношении особый типологический интерес представляет материал марийского языка, рассматриваемый ниже. При анализе употребления возвратных местоимений при дативных экспериенциальных глаголах в релятивных оборотах оказывается, что антецедентом рефлексива может быть только подлежащее главной предикации. Это явление нарушает общую схему поведения возвратных местоимений в полипредикативных конструкциях марийского языка.
1.2. Некоторые свойства возвратных местоимений
и понятие канонического подлежащего
Возвратные (=рефлексивные) местоимения являются одним из средств повторного именования некоторого референта в пределах предложения.
(1). Онаi была самолюбива, живо чувствовала своеi положение и глядела кругом себяi, – с нетерпением ожидая избавителя; но молодые людиj, расчетливые и ветреные в своемj тщеславии, не удостаивали ее внимания, хотя Лизавета Ивановна была сто раз милее наглых и холодных невест, около которых они увивались. (Пушкин)
Рефлексивы, как правило, требуют наличия приоритетного антецедента (например, подлежащего), находящегося в составе той же синтаксической единицы (например, предложения), в которую входит само местоимение [1]:
(2). а. Иван видит себя в зеркале.
б. Иван ругает себя.
Приоритетный статус антецедента возвратного местоимения в синтаксической струтуре в спорных случаях может служить критерием наличия или отсутствия этого статуса. В ряде языков контекст возвратного местоимения является одним из способов выделения подлежащего в предложении. Референция рефлексивных местоимений себя и свой во всех падежах обычно определяется только каноническим подлежащим, то есть ИГ в именительном падеже, контролирующей согласование с финитным глаголом, если оно в предложении имеется [2].
(3). Онi позвал Машуj к себеi/*j.
1.3. Контекст экспериенциальных глаголов
Экспериенциальные глаголы характеризуются нетипичным поведением во многих случаях, например, в репертуаре кодирования центральных аргументов [3]. В предложениях с экспериенциальными глаголами, в которых ИГ-Экспериенцер оформлена дательным падежом, возникают некоторые трудности с выделением подлежащего. Рассмотрим примеры:
(4). а. Мальчику видно окно. – Мальчику видно себя в зеркало.
б. Пете нравится Маша. – Эта черта характера ему в себе не нравилась. [2]
В (4а) отсутствует каноническое подлежащее, оба актанта глагола оформлены косвенными падежами. В (4б) в качестве канонического подлежащего выступает Стимул, а Экспериенцер оформлен косвенным падежом, хотя он ближе по своим свойствам к Агенсу (Агенс переходного глагола считается прототипическим подлежащим). Способность ИГ в дательном падеже контролировать референцию рефлексивов в предложениях типа (4) указывает на то, что эта ИГ обладает рядом подлежащных свойств.
Интересно, что в (4б) ИГ в дат. п. контролирует рефлексив даже при наличии в предложении канонического подлежащего. Антецедент возвратного местоимения действительно занимает приоритетную синтаксическую позицию, однако нарушается правило, согласно которому в русском языке контроль референции рефлексивов осуществляется каноническим подлежащим. В (4б) озникает “конкуренция” между каноническим подлежащим-Стимулом, обладающим рядом важных “подлежащных” свойств (им. п., контроль согласования с финитным глаголом, контроль референции рефлексивов в некоторых контекстах – ср.Петя нравится себе) и ИГ с семантической ролью экспериенцера в дательном падеже. Оказывается, что последняя в данном случае является более приоритетной.
В [4, 5] при рассмотрении рефлексивизации указывается, что в ряде языков одних синтаксических параметров недостаточно для определения контролера возвратного местоимения, необходимо также учитывать место потенциального антецедента в иерархии семантических ролей. Более предпочтительным контролером рефлексивизации является тот, который в типологической иерархии семантических ролей находится выше, то есть левее, мишени. Эта иерархия семантических ролей в упрощенном выглядит так:
(5). Агенс < Экспериенцер < Стимул < Пациенс
На одном краю иерархии находится агенс – одушевленный инициатор действия, контролирующий его, а на другом – пациенс – участник ситуации, претерпевающий существенные изменения в ходе неконтролируемых им внешних воздействий. Остальные роли располагаются между двумя полюсами в зависимости от степени контроля ситуации и степени вовлеченности в нее.
В случае экспериенциальных глаголов с дативным оформлением экспериенцера, когда наблюдается конкуренция между ролевыми и подлежащными характеристиками актантов, факт контроля рефлексивизации экспериенцером можно объяснить его более приоритетной позицией в иерархии семантических ролей.
Аналогичным образом объясняется и неспособность подлежащего контролировать рефлексивизацию при пассиве: пациенс, находящийся в позиции подлежащего, в иерархии семантических ролей расположен существенно ниже, чем агенс, выраженный рефлексивом.
(6). а. *He was beaten by himself.
б. *Он был ударен собой.
1.4. Локальные и дистантные употребления возвратных местоимений
При употреблении возвратных местоимений различаются рефлексивы, кореферентные актанту той же предикации (обычно подлежащему – локальные) и кореферентные актанту главной предикации (обычно подлежащему), при том что сам рефлексив находится в зависимой (дистантные) [1]. Как правило, если одно и то же возвратное местоимение может употребляться и локально, и дистантно, то возникает референциальная неоднозначность (подлежащее зависимой предикации vs. подлежащее главной).
(7). Профессорi не разрешал студентамj [проводить над собойi/j опыты].
Для маркирования кореферентности подлежащего главной предикации одному из актантов зависимой в полипредикативных конструкциях (к которым относятся сложные предложения и предложения с инфинитивными, причастными, деепричастными оборотами и т.п.) допускается употребление как возвратных, так и анафорических местоимений. Возможность варьирования определяется типом зависимой предикации: достаточно часто подобное явление встречается в различных языках при инфинитивах, реже в причастных оборотах, в финитных зависимых – почти никогда.
- Данные марийского языка
2.1. Марийский рефлексив: локальные и дистантные употребления
В марийском языке рефлексивные функции выполняет местоимение Ske. Контролером референции возвратного местоимения, как правило, является подлежащее. Местоимение Ske может употребляться и как локальный (8), и как дистантный рефлексив: в инфинитивном обороте (9), редко в причастном (10). В финитной зависимой предикации использование возвратного местоимения для маркирования кореферентности подлежащему главной предикации запрещено.
(8). van’a Sken-Z-Em uZ-En
ваняi cебя-POSS3SG-АССi увидеть-PRT+3SG
Ваня увидел себя.
В примере (8) представлено локальное употребление рефлексива Ske: местоимение кореферентно подлежащему той же предикации.
(9). aCa-Ze UdEr-ZO de-C Sken-Z-Em
отец-POSS3SGi дочь-POSS3SGj APUD1-EL себя-POSS3SG-ACCi/j
pukS-aS jod-a
кормить-INF просить-PRS+3SG
Отец просит дочь покормить его/себя.
Дистантное употребление возвратного местоимения в инфинитивном обороте (9): антецедентом Ske может быть как подлежащее зависимой предикации, так и подлежащее главной.
(10). а. p’et’a tud-Em/ *Sken-Z-Em UZ-Se UdEr
петяi он-ACCi cебя-POSS3SG-ACCi звать-PARTACT девушкаj
de-ne kuSt-en
APUD1-ESS танцевать-PRT+3SG
Петя танцевал с девушкой, которая его пригласила
б. jEvan Ska-lan-Ze pOrt-Em uZal-ESe
иванi себя-DAT-POSS3SGi/j дом-ACC продать-PARTACT
poSkud-Em uZ-o
cосед-ACCj видеть+AOR-3SG
Иван увидел соседа, продавшего ему/себе дом.
В предложении с причастным оборотом возможны два случая: в (10а) невозможно использование рефлексивного местоимения для маркирования кореферентности актанта зависимой предикации и подлежащего главной; в (10б) наблюдается референциальная неоднозначность: антецедентом рефлексива может быть подлежащее и главной, и зависимой предикации.
2.2. Особенности дистантного употребления
при дативных экспериенциальных глаголах
Поведение возвратного местоимения Ske в зависимой предикации при экспериенциальных глаголах с дативным оформлением экспериенцера значительно отличается от описаннной выше “нормы”: дативные экспериенциальные глаголы и в нефинитных (11а), и в финитных зависимых предикациях (12) допускают использование возвратного местоимения Ske, кореферентного подлежащему главной предикации, хотя при других глаголах в тех же типах зависимых предикаций это невозможно (используется простое анафорическое местоимение tudo). При этом, в рассматриваемых предложениях отсутствует неоднозначная референция рефлексива, типичная для полипредикативных конструкций (11б).
(11). а. p’et’a Ska-lan-Ze kelS-ESe imn-Em
петяi себя-DAT-POSS3SGi нравиться-PARTACT лошадь-ACC
van’a-lan pOlEkl-en
ваня-DATj дарить-PRT+3SG
Петя подарил Ване лошадь, которая ему самому нравилась.
б. jEvan Ska-lan-Ze pOrt-Em uZal-ESe
иванi себя-DAT-POSS3SGi/j дом-ACC продать-PARTACT
poSkud-Em uZ-o
cосед-ACCj видеть+AOR-3SG
Иван увидел соседа, продавшего ему/себе дом.
(12). p’et’a kniga-m kudo Ska-lan-Ze
петяi книга-ACC который себя-DAT-POSS3SGi
oMaj-En CuC-eS van’a-lan pOlekl-en
интересный-GEN казаться+PRS-3SG ваня-DATj дарить-PRT+3SG
Петя подарил Ване книгу, которая ему самому показалась интересной.
Подобное поведение экспериенциальных глаголов наблюдается в двух типах контекстов – в релятивных оборотах с причастием на –So и с местоимением kudo ‘который’ в Nom, которые объединяются тем, что релятивизуют подлежащее.
Итак, возникают следующие вопросы:
Ø Чем можно объяснить такое явление?
Ø Почему при употреблении возвратного местоимения в причастных оборотах при агентивных глаголах (ср. (10б)) возникает референциальная неоднозначность, а при экспериенциальных – нет?
2.3. Объяснение
Рассмотрим употребление глагола kelSaS ‘нравиться’ в независимой предикации:
(13). mElanem futbol kelS-a.
я.DAT футбол нравиться-PRS+3SG
Мне нравится футбол.
Глагол kelSaS ‘нравиться’ является экспериенциальным предикатом с падежной рамкой <Ex: Dat, St: Nom>. В марийском языке существует ограничение на контроль актантной рефлексивизации: его может осуществлять только подлежащее, поэтому в (14) возвратное местоимение Ske будет кореферентно тому участнику ситуации, который кодируется Nom и контролирует согласование с финитным глаголом, то есть Стимулу:
(14). p’et’a Ska-lan-Ze kelS-a
петя себя-DAT-POSS3SG нравиться-PRS+3SG
Петя себе нравится.
Если глагол kelSaS ‘нравиться’ находится в зависимой предикации, количество претендентов на контроль референции рефлексива увеличивается: в (15) его могут осуществлять ИГ Петя и девушка.
(15). p’et’a [Ska-lan-Ze kelS-ESe Q] UdEr de-ne
петяi себя-DAT-POSS3SGi нравиться-PARTACT øj девушкаj APUD1-ESS
Ag Ex St Pa
pal-Eme lij-en
знать-INACTN быть-PRT+3SG
Петя познакомился с девушкой, которая ему понравилась.
В (15) возникает ситуация конкуренции: в принципе, возможны два контролера – подлежащее зависимой предикации и подлежащее главной предикации. Релевантной характеристикой конкурентов оказываются их роли и их взаимное расположение в упомянутой выше иерархии семантических ролей (5), поскольку остальные параметры для них совпадают (оба они – одушевленные канонические подлежащие).
Итак, при прочих равных приоритетным является случай, когда контролер рефлексивизации находится выше мишени на рассматриваемой шкале. Очевидно, что Стимул, который в иерархии семантических ролей находится ниже Экспериенцера, по своему положению никак не может контролировать Экспериенцер-мишень рефлексивизации. Получается, что в данном контексте единственный возможный вариант контролера – это Агенс, подлежащее главной предикации Петя.
- Заключение
Мы рассмотрели некоторые особенности употребления марийского рефлексива при глаголах с дативным оформлением экспериенцера. Наша работа демонстрирует важность учета иерархии семантических ролей при объяснении стратегии рефлексивизации в тех случаях, когда понятие контроля рефлексивизации подлежащим оказывается нерелевантным.
Литература
- Тестелец Я. Г., Толдова С. Ю. Рефлексивные местоимения в дагестанских языках и типология рефлексива. // Вопросы языкознания, №4, 1998.
- Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ, 2001.
- Кибрик А. Е. Неканоническое кодирование центральных аргументов: ассиметрия агентивных и экспериенциальных глаголов. // Труды Международного семинара Диалог’98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Т.1. Казань, 1998.
- Лютикова Е. А. Без подлежащих и дополнений: рефлексивизация в багвалинском языке. // Типология и теория яыка: от описания к объяснению. К 60-летию А. Е. Кибрика. М.: “Языки русской культуры”, 1999.
- Кiss К. The primacy condition of anaphora and pronominal variable binding // Koster J., Reuland E. (eds.) Long-distance anaphora. Cambridge: Cambridge University Press, 1991.
The use of reflexive pronouns in complex sentences
- A. Volkova
Key words: reflexive pronoun, long-distance anaphor, referential control of reflexive pronouns, dative experiential verbs, relative clauses, hierarchy of semantic roles.
In my paper I'm going to discuss the Mari data on the behavior of experiential verbs in the sentences with subordinate clauses, where a reflexive pronoun in the subordinate clause is co-referent to the NP in the main clause. Such co-reference is usually expressed by means of reflexive pronouns with infinitives, rarely with participles and never in finite clauses. But experiential verbs break this rule. They allow the usage of reflexive pronouns not only in non-finite clauses, but in finite clauses as well. This can be explained in terms of the hierarchy of semantic roles.
[1] Все данные, используемые ниже, были собраны при работе с носителями языка в с. Старый Торъял Новоторъяльского района республики Мари-Эл.