РУССКОЕ НЕТ, НЕМЕЦКОЕ NEIN,
АНГЛИЙСКОЕ NO:
СОПОСТАВИТЕЛЬНОЕ
ИССЛЕДОВАНИЕ СЕМАНТИКИ НА БАЗЕ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ КОРПУСОВ
RUSSIAN NET, GERMAN NEIN
, ENGLISH NO:
CONTRASTIVE SEMANTIC ANALYSIS WITH PARALLEL CORPORA
Институт
русского языка им. В.В. Виноградова РАН
Слова нет,
nein и no оказываются эквивалентными далеко не во всех случаях, причем расхождения в
их употреблении системно возникают во вполне определенных типах контекстов.
Основная причина таких расхождений в том, что русское нет способно отсылать не только к диктуму, но и к модусу, соотнеситься
с разными слоями смысла высказывания, в частности с «невысказанным».
1. Описание семантики в целом в значительной степени
опирается на разного рода перефразирования, синонимические преобразования и
установление смысловых различий между близкими единицами (ср. понимание смысла
как инварианта синонимических преобразований в модели «Смысл-Текст»). В первую
очередь, конечно, рассматриваются случаи, когда появление той или иной единицы
в одних контекстах возможно, а в других – нет. Иными словами, описание значения
основывается на употреблении, возможности/невозможности взаимозамен и т. п. В
сопоставительных исследованиях этот принцип выглядит так: в одних случаях слово
одного языка переводится на другой язык с помощью Х, а в других – с помощью Y. И взаимозамены Х и Y невозможны.
Однако часто различия в употреблении имеют
характер предпочтений, тенденций, статистических закономерностей. Подобные
различия, тем не менее, часто основаны на разнице в семантике единиц.
Соотношения такого рода исследовать гораздо труднее. Их достоверное описание
было практически невозможно до появления корпусов параллельных текстов. До
этого лингвисты могли делать утверждения о предпочтениях, лишь основываясь на
собственной семантической интуиции и отдельных наблюдениях.
Конечно, было бы наивно думать, что само наличие
параллельных корпусов обеспечивает нас новым уровнем знаний. Корпус является
лишь инструментом, который позволяет проверить гипотезы, возникающие в
результате семантического анализа. Установление статистических закономерностей
не должно подменять собою обнаружение семантических механизмов, лежащих в
основе функционирования языковых единиц.
Кроме того, специфика языка как
объекта исследования такова, что предполагает критическое отношение
исследователя к материалу, то есть к узусу.
Наконец, реально существующие корпуса
имеют множество ограничений, связанных с их объемом и составом.
2. Некоторое время назад
мы обратили внимание на различия в употреблении русского слова нет и его немецкого эквивалента nein. Мы предположили, что такие
различия семантически мотивированы, и исследовали их в основном путем опроса
носителей языка. Многочисленные примеры несовпадений заставили нас заподозрить, что если русское нет имеет очень
широкое значение, которое может быть связано как с диктумом, так и с модусом
высказывания, то немецкое nein несколько ýже и в
целом более тесно связано с диктумом, с пропозицией.
Чтобы
проверить эту гипотезу, мы применили следующую процедуру:
1.
Мы
построили ряд естественных русских высказываний с нет в контексте императива;
2.
Мы
перевели их на немецкий язык, употребив nein в соответствии с русским нет;
3.
Мы
предъявили полученные фразы носителям немецкого языка, а затем обобщили и
проанализировали их реакцию.
Мы
начали с того, что взяли следующий фрагмент со словом nein из перевода «Волшебной горы» Томаса Манна
(пер.: В. Станевич) как бы в обратном переводе на немецкий: – Мне пора. – Нет, подожди, постой! – Ich muss schon gehen. – ?Nein, warte! (в
оригинале: Halt, warte!). Некоторые
из опрошенных информантов сочли фразу Nein, warte! неудачной, предложив заменить
ее на Warte mal или Warte doch. Другие сказали, что в
разговорном языке она допустима.
Мы обнаружили определенные
семантические закономерности, которые описали в работе [Добровольский,
Левонтина, в печати]. Однако мы столкнулись с тем, что в тех случаях, когда
различия в употреблении носят характер предпочтений, опрос информантов
представляет определенные трудности. Когда различия не имеют формы явного
запрета, одни информанты склонны к тому, чтобы любую фразу счесть возможной,
другим же, напротив, все начинает казаться сомнительным. Кроме того, в языке
часто бывает так, что отдельно взятую фразу сказать можно, но в реальном
дискурсе предпочитается другая форма выражения.
Сложность здесь состоит еще и в том, что многие
семантические механизмы носители языка не осознают, так же, как они не слышат,
например, что оглушают согласные на конце слова (ср. соответствующие наблюдения
Пинкера в [Pinker 1994]).
Сознавая ограничения, связанные с опросом
информантов, мы решили продолжить исследование, основываясь на материале
параллельных корпусов (мы воспользовались Корпусом Австрийской академии – AAC[1] и НКРЯ). На этом этапе мы решили добавить к
сопоставлению английский язык, обратив внимание на то, что в рассматриваемом
отношении английский и немецкий языки представляются похожими, хотя и не
совпадающими.
Параллельные корпуса (доступные нам) –
исключительно художественные тексты. Это нам кажется положительным моментом,
потому что литературные переводы художественных текстов (особенно классических)
выполняются, как правило, на хорошем уровне, хорошим литературным языком. С
этой точки зрения богатый материал дают такие тексты, которые имеют по
несколько различных профессиональных переводов. Так, например, мы рассматривали
текст «Идиота» Достоевского (из корпуса AAC) и три его наиболее известных перевода (самый
первый полный перевод Э.К. Разин – псевдоним Лесс (Элизабет) Керрик –, и два
последних: Х. Хербота и С. Гайер).
(1)
Нет, Рогожин на себя
клевещет; у него огромное сердце, которое может и страдать и сострадать.
(2) Ja. Rogoschin verleumdet sich selbst; er hat ein großes Herz,
das zu leiden und mitzuleiden vermag. (пер.: С.
Гайер)
(3) Doch Rogoshin verleumdete sich selbst; er hatte ein weites Herz,
das sowohl leiden als auch mitleiden konnte. (пер.: Х. Хербот)
(4)
Nein, Rogoshin verleumdet sich selbst:
er hat ein großes, ein so großes Herz, ein Herz, das Leid und auch
Mitleid zu empfinden versteht. (пер.: Э.К. Разин)
Совершенно естественное в русской
фразе нет у немецких переводчиков,
особенно современных, явно вызвало затруднения, и буквальный перевод с помощью nein, во всяком случае в современном немецком языке, по каким-то причинам
избегается[2].
3. В настоящей работе мы используем немецко-русский,
англо-русский и русско-немецкий и русско-английский параллельные корпуса. В
результате семантического анализа расхождений в употреблении нет, nein, no удалось установить, что они системно возникают во
вполне определенных типах контекстов. Разумеется, объем статьи не предполагает
в данном случае полного описания сходств и различий русского нет, немецкого nein и английского no. Здесь мы представим только несколько «очагов»
расхождений между ними. В дальнейшем результаты можно будет проверить на более
широком материале. Однако некоторые выводы о семантике русского нет, немецкого nein и анлийского no уже
можно сделать. Мы пока оставляем в стороне вопрос о том, что у nein и no есть дополнительные
значения, которых нет у русского нет
(например, значение ‘не может быть’[3]).
Отправной точкой нашего исследования является
русское слово нет. Поиск в корпусах
осуществляется именно на это слово. При работе с параллельными корпусами обращает
на себя внимание, что во многих случаях nein и no переводятся не с помощью нет, а как-то иначе, а нет
далеко не всегда переводится как nein или no.
4. Наиболее бросающееся в глаза различие между тремя
рассматриваемыми языками состоит в том, что они принципиально по-разному
устроены с точки зрения выражения опровержения. В русском и английском языках
представлена двучленная система: да/yes и нет/no, в то время как в немецком система трехчленная: также есть ja и nein, но кроме того, есть
отдельное слово doch (нечто вроде ‘нет да’).
При этом в английском и русском языках
утвердительное и отрицательное слово распределены по-разному. Английское yes может, в отличие от
русского да, использоваться не только
для подтверждения, но и для опровержения. Возможен и, более того, совершенно
типичен диалог: – You can’t do it! – Yes, I can. По-русски же неправильно: – Вы
этого не можете! – Да, могу. Тут надо сказать: – Нет, могу. Наше да выражает
скорее согласие с собеседником, а не удостоверение правильности содержания
высказывания. И в немецком нельзя здесь употребить слово ja ‘да’. Нужно
использовать doch (ср. Doch, ich kann es).
Так, в «Вини-Пухе» Пятачок настаивал, что надпись
на обломанной табличке у его дома «ПОСТОРОННИМ В» – это имя его дедушки. Дальше по-английски так:
(5)
Christopher
Robin said you couldn't be called Trespassers
W, and Piglet said yes, you could, because his grandfather
was.
(6)
Кристофер Робин
сказал, что не может быть такого имени – Посторонним В., а Пятачок ответил, что
нет, может, нет, может, потому что
дедушку же так звали! (пересказ Б. Заходера)
Естественно, в этом месте немецкого
перевода читаем:
(7) Christopher
Robin sagte, man könne nicht Betreten V heißen, und Ferkel sagte, doch, das könne man, sein
Großvater habe ja so geheißen. (пересказ Х.
Ровольта)
Итак, в целом можно сказать, что немецкому doch в русском языке регулярно соответствует нет, а в английском – yes. Анализ англо-русского
корпуса показывает, что в данном типе контекстов yes вполне системно переводится как нет. Ср. примеры из «Прощай, оружие!» Эрнеста
Хэмингуэя в переводе Е. Калашниковой:
(8)
– Still I would
probably have been killed. – Not in this ambulance business. – Yes, even in the ambulance business.
– Но я бы, наверно, погиб. – Ну, в санитарном отряде едва ли. – Нет, даже и в санитарном отряде.
(9)
– There is no finish to a war. – Yes there is.
– Война не имеет конца. – Нет,
конец есть.
(10) – You don't like
– Вам не нравится Рим? – Нет, я
люблю Рим.
Впрочем, анализ русско-английского корпуса
показывает, что данному типу русских контекстов в английском не всегда
соответствуют именно фразы с yes. Очень типичен здесь и вариант с выносом
вспомогательного глагола, иногда с участием других средств смыслового
подчеркивания. Ср. контекст из «Мертвых душ» (пер.: Д.Дж. Хогарт):
(11) – Ты, однако ж, не сделал того, что я тебе говорил, – сказал Ноздрев,
обратившись к Порфирию и рассматривая брюхо щенка, – и не подумал вычесать его? – Нет, я
его вычесывал.
– I can see that you haven't done what I told you to
do, he continued to Porphyri after an inspection of the animal's belly – you
have quite forgotten to brush him. – I DID
brush him, protested Porphyri.
Как видно из приведенных примеров, у русского
слова нет обнаруживаются удивительно
глубокие отличия от английского, а также и немецкого (см. подробнее в работе [Добровольский,
Левонтина, в печати]) аналогов. Эти различия можно описывать в терминах сферы действия.
Несколько огрубляя, можно сказать, что английские yes и no ориентированы в первую очередь на внутреннюю сферу действия, то есть на
пропозициональное содержание самого высказывания, в котором они находятся. В то
же время русские да и нет ориентированы скорее на внешнюю
сферу действия, то есть выражают согласие или несогласие с тем, что говорилось
или даже подразумевалось в других высказываниях.
Если бы дело было только в примерах такого типа,
можно было бы считать, что мы имеем дело с некоторым регулярным различием,
которое можно описать одним простым правилом. Однако есть много других примеров
несовпадения употребления слова нет с
английскими и немецкими эквивалентами, которые, будучи даже не столь очевидными
в каждом отдельном случае, в своей совокупности доказывают, что речь
действительно должна идти о фундаментальных различиях в семантике, которые и
лежат в основе этих расхождений.
Так, для русского языка очень характерна ситуация,
когда в споре оба говорящих начинают свои реплики с нет, независимо от того, отрицается ли что-либо в данной реплике
(естественно, в английском или немецком переводе эти нет чаще всего опускаются); ср.:
(12) – Нет, ты не можешь отказаться, –
говорил Ноздрев, горячась, – игра начата! – Я
имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному
человеку. – Нет, врешь, ты этого не
можешь сказать! – Нет, брат, сам ты
врешь! (Н.В.
Гоголь. Мертвые души)
– But you
can't refuse to, – said Nozdrev, growing heated, you see, the game has begun. – Nevertheless, I
have a right not to continue it, seeing that you are not playing as an honest
man should do. – You are lying – you cannot truthfully say that. – Tis you who are
lying.[4]
Другая важная особенность русского нет состоит в том, что оно часто
выражает, так сказать, ответ на невысказанное. Здесь возможны самые разные виды
смысловых связей, которые мы сейчас рассмотреть не можем. Некоторые типы
подобных употреблений мы описали в статье [Добровольский, Левонтина, в печати],
в связи со случаями несоответствия в употреблении русского нет и немецкого nein.
Ср. следующий пример из «Мертвых душ», где нет используется для понижения иллокутивной
силы, значимости вопроса:
(13) – Извинительней сходить в какое-нибудь непристойное место, чем к нему. – Нет, я
спросил не для каких-либо, а потому только, что интересуюсь познанием всякого
рода мест, – отвечал на это Чичиков.
– A man had far
better go to hell than to Plushkin's. – Quite so, – responded Chichikov, my only reason for asking you is
that it interests me to become acquainted with any and every sort of locality.
Чичиков спешит оправдаться, опасаясь, что
Собакевич заподозрит его в чрезмерной заинтересованности в информации о
Плюшкине, и нет служит для того,
чтобы заранее снять все возможные подозрения.
Чрезвычайно характерна для русского языка и
ситуация, когда нет относится к
собственным колебаниям говорящего, о которых он до этого не упоминал (Нет, я все-таки скажу...), и в этом
случае ни ни no, ни nein невозможны. Ср.
следующий пример:
(14) Письмо начиналось очень решительно, именно так: «Нет, я должна к тебе писать»! (Н.В. Гоголь. Мертвые души)
Beginning abruptly with the words «I MUST write to you»!
Наиболее экзотическую с точки
зрения немецкого и английского языка группу примеров употреблений русского нет составляют характерные для русского
непринужденного дискурса контексты, где нет
вообще никак не связано с идеей отрицания (Нет,
ну что за молодец!; Нет, ты просто гений!). В уже цитированной совместной
работе мы описывали эксперимент: русские фразы с нет были записаны в реальном диалоге и переведены на немецкий, ср:
(15) Почему ты не сдал работу вовремя? Нет, это просто дурь какая-то!
Warum hast du die Arbeit nicht rechtzeitig
abgegeben? ?Nein, das ist
doch blöd!
Мы также обнаружили, что в
русских переводах немецких художественных текстов нет очень часто появляется в таких случаях – при том что в немецком
оригинале никакого отрицания не было. Ср. примеры из «Волшебной горы» Томаса
Манна в переводе Веры Станевич:
(16) Zu
einem Sterbenden! Das ist doch stark!
Это умирающему-то! Нет, это уж слишком!
(17) «Sie
war unter die Decke gekrochen!» sagte Joachim. «Stelle dir meine Empfindungen
vor!»
– Она заползла под
одеяло! – cказал Иоахим. – Нет,
ты представь, что я испытывал!
(18) Es
ist etwas Bedenkliches um die Musik, meine Herren.
Нет, господа, в музыке есть что-то подозрительное.
Во всех этих примерах русское нет взаимодействует не с пропозицией, а
с представлениями говорящего о тех или иных свойствах ситуации в целом. Иными
словами, отрицается не сказанное, а «невысказанное». Так, говоря Нет, это уж слишком!, мы, естественно,
не даем отрицательный ответ на поставленный вопрос (никто ни о чем не
спрашивал), а выражаем свое неприятие обсуждаемого положения вещей. Сходным
образом, во многих ситуациях Нет, ты
представь себе! звучит по-русски естественнее, чем просто Ты представь себе! Говорящий как бы
возражает против самой возможности того, что адресат не проявит к его словам
должного сочувствия.
Вообще, случаи, в
которых переводчик добавляет слово, которого не было в оригинале, очень
показательны. Видимо, хороший переводчик идет на это, только если ему кажется,
что без такого добавления высказывание будет звучать по-русски неестественно
или бессвязно.
В указанном отношении с
русскими переводами английских текстов дело обстоит так же. Ср. контексты из
«Прощай, оружие!»:
(19) «He was really a
lovely horse,» Catherine said.
«Нет, правда, чудесная лошадь»,
сказала Кэтрин.
(20) I tell you this war is a bad thing.
Нет, в самом деле, скверная штука война.
(21) – He's just a
big-hearted joker. – Really he was very
nice.
– Он шутник, твой доктор. – Нет,
в самом деле, он очень славный.
Надо заметить, что для русского дискурса вообще
очень характерны сочетания типа нет,
правда / нет, точно / нет, конечно и даже нет, да (Нет, да, я согласен), в то время как nein, stimmt / nein, ja / no, sure / no, yes явно
нетипичны.
Русское нет
очень сильно отличается от немецкого и английского аналогов в контексте
побудительных высказываний (ср. подробнее в цитированной совместной статье).
Особенно это заметно в ситуации повторного требования.
(22) – Да зачем, я и так вижу: доброй породы! – отвечал Чичиков. – Нет,
возьми-ка нарочно, пощупай уши! (Н.В. Гоголь. Мертвые души)
– Why should I? – without doing that, I can see that he
is well-bred. – Nevertheless,
catch hold of his ears and feel them.
Значение этой дискурсивной частицы нет в других языках распределяется между
несколькими частицами и союзами: aber, doch, sondern, but, nevertheless, however.
Вообще повторное побуждение в русском языке практически
обязательно маркируется – часто при помощи частиц ну, да, же и др.; см. [Левонтина 1999]. В случае
эксплицитного отказа повторное требование часто начинается с нет, а в немецком и английском это
обычно недопустимо. Ср. следующий контекст, содержащий повторное побуждение: после полученного отказа
говорящий повторяет свое требование, не желая признавать права адресата на
отказ.
(23) «Kommen
Sie mit», sagte K., «zeigen Sie mir den Weg, ich werde ihn verfehlen, es sind
hier so viele Wege.» «Es ist der einzige Weg», sagte der Gerichtsdiener nun
schon vorwurfsvoll, «ich kann nicht wieder mit Ihnen zurückgehen, ich muss
doch meine Meldung vorbringen und habe schon viel Zeit durch Sie versäumt».
– «Kommen Sie mit!» wiederholte K.
jetzt schärfer, als habe er endlich den Gerichtsdiener auf einer
Unwahrheit ertappt. (Ф. Кафка. Процесс)
– Пойдемте со мной, – сказал К, – покажите мне дорогу, не то
я запутаюсь, здесь столько входов и выходов. – Нет, это единственный выход, –
уже с упреком сказал служитель, – а вернуться с вами я не могу, мне еще надо
передать поручение, я и так потерял с вами уйму времени. – Нет пойдемте! – уже резче сказал К, словно наконец уличил служителя
во лжи.
(пер.: Р. Райт-Ковалева)
Этот тип контекстов также иллюстрирует те свойства русского нет, которые отличают его от английского и немецкого аналогов – такие, как ориентация на внешний контекст (то есть на аспекты ситуации, внешние по отношению к пропозитивному содержанию высказывания), способность отсылать не только к диктуму, но и к модусу, соотнесенность с разными слоями смысла высказывания, в частности с «невысказанным», то есть всевозможными предполагаемыми следствиями и импликатурами дискурса. Все эти особенности слова нет хорошо согласуется с характерной для русского языка структурой дискурса: его повышенной связностью, особенно типичной для диалога, постоянной апелляцией к разным слоям высказывания и вниманием к взаимоотношениям с собеседником, которые говорящий непрерывно выстраивает в ходе диалога.
ЛИТЕРАТУРА
Добровольский Д.О., Левонтина И.Б. 500 способов
сказать «нет» (русско-немецкие соответствия) // Логический анализ языка.
Ассерция и негация. М.: Индрик, в печати.
Левонтина И.Б. Стратегии
уговаривания: частицы в повторных просьбах // Язык. Культура, Гуманитарное
знание. Научное наследие Г.О. Винокура и современность. М.: Научный
мир, 1999. С. 188-201.
Pinker S. The
language instinct. How the mind creates language.
[1] Этот параллельный корпус создан в Австрийской
академии наук в Вене.
[2] Здесь необходимо учитывать, что Светлана Гайер,
автор последнего, наиболее точного и художественно совершенного перевода, в
целом стремится переводить по возможности максимально близко к оригиналу, и то,
что она сочла необходимым поменять нет
на да, показательно.
[3] Ср. следующий диалог по телефону:
- Guten Tag! Hier
Dima.
- Nein! Dima? Sind Sie
in Deutschland?
-
Здравствуйте! Это Дима.
- Не может быть! (букв.: Нет!) Дима? Вы в Германии?
[4] Английское but довольно регулярно соответствует русскому нет в функции «ответа на невысказанное».