РУССКАЯ НОМИНАТИВНАЯ ЛЕКСИКА КАК ИНСТРУМЕНТ ИЗУЧЕНИЯ ЗРИТЕЛЬНЫХ ОБРАЗОВ

 

 

С. Ю. Семенова

Институт научной информации по общественным наукам Российской Академии наук

catalog@inion.ru

 

Ключевые слова: вербализация зрительных впечатлений, имя прототипически наблюдаемого объекта, метафора формы

 

Делается попытка анализа русской номинативной лексики не только как аппарата отражения онтологии (что традиционно для лексической семантики), но и как вспомогательного средства для постижения такой [вневербальной] стороны действительности, как зрительное восприятие. Выражая зрительные впечатления, язык, как "формализатор" и "дискретизатор", способствует вычленению прагматически важных составляющих визуальной информации. Изучение соответствующих языковых единиц может иметь применение, например, при разработке ЕЯ-интерфейсов к системам автоматического поиска изображений. Рассматривается ряд классов предметной лексики, обозначающей "заметные для глаза" объекты. Основное внимание уделяется именам, развивающим значение топологических метафор (солнечная корона, инфузориятуфелька и т.п.). Само лексикализованное употребление таких имен трактуется как языковое доказательство прототипичности обозначаемых ими зрительных образов. Ставится задача построения своего рода геометрических толкований таких имен с целью формирования в дальнейшем прикладных вербально-образных словарей. С позиций сопоставления визуальной и вербальной информации кратко охарактеризованы и такие классы, как имена геометрических фигур, графических знаков, предметов, для которых характеристическим признаком служит форма, субстанций с определенной фактурой.

 

 

Работа выполняется в русле Проекта (N 01-06-80332), поддерживаемого Российским Фондом Фундаментальных Исследований.

Исследуя так называемую языковую картину мира, лингвистическая семантика рассматривает язык прежде всего как аппарат отображения действительности и, дистанцируясь от последней (в той мере, в какой этого требует внутренняя логика данной науки), концентрирует основные усилия на механизмах и средствах отображения. Между тем, изучение языка может "проливать свет" и на устроение некоторых сфер самой (вневербальной) действительности. К таким сферам можно отнести зрительное восприятие. Выражая зрительные впечатления, язык, как мощный формализатор и дискретизатор, который иногда "сам говорит за нас", способствует лучшему постижению организации видимого мира (в общем случае, континуального), вычленению прагматически важных составляющих визуальной информации (базовых, фоновых, переходных) и экспликации параметров видимых ситуаций.

Изучение соответствующих языковых средств и стоящих за ними реалий (в том числе, с целью формализации и моделирования) призвано иметь важные практические выходы, такие, например, как разработка инструментария (включая ЕЯ-интерфейсы) для автоматического поиска изображений в полнотекстовых и мультимедийных системах, в электронных коллекциях научных и других документов (см., напр., [1]). Подобные практические потребности, равно как и чисто "когнитивный" интерес, привлекают внимание к лексике, отражающей характерные объекты и механизмы зрительного восприятия, и, в первую очередь, к лексике номинативной, поскольку видимый мир, прежде всего, предметен. В данной работе, носящей пока во многом предварительный, постановочный характер, будут кратко охарактеризованы некоторые ее классы. Весьма интересным (как с точки зрения языка, так и с точки зрения онтологии) является класс предметных имен, развивающих значение топологических метафор, типа <ядерный гриб>, <генеалогическое дерево>, <нос корабля>, <серп Луны>, <лук-репка>, <"пистолет"/как элемент фигурного катания/> и т.п., когда имена <гриб>, <дерево>, <нос>, <серп>, <репка>, <пистолет> и др. выступают в качестве наименований устойчивых, хотя подчас и трудноформализуемых, зрительных прототипов. Сам факт лексикализованного метафорического употребления подобных имен можно считать языковым доказательством прототипичности зрительных образов, создаваемых их исходными референтами. (О преимущественном апеллировании идентифицирующих метафор именно ко зрению см., например, [2, стр. 358].) Формы или, более обобщенно, "внешние облики", обозначаемые подобными именами, могут служить, наряду, например, с обычными геометрическими фигурами, своего рода "кирпичиками" возможных более сложных пространственных конфигураций (и их изображений), разнообразных композиций, постигаемых зрительно. Язык, предъявляя нам яркие пространственные метафоры, тем самым, может в определенной мере помочь и в исследовании типологии зрительных прототипов. Кроме того, метафоры показывают, какие аспекты зримого предмета главнее, информативнее других при созерцании. Например, "древесные" (типа <генеалогическое дерево>) метафоры свидетельствуют о том, что при восприятии дерева его "скелетная" структура (ствол и крупные ветви) для глаза важнее лиственной кроны.

Как известно, пространственные метафоры составляют важную часть языкового арсенала при образовании научных терминов, обозначающих видимые объекты; причем в реальной практике объекты могут быть видимы и невооруженным глазом, и в микроскоп, и в телескоп и мысленным взором (простейшие примеры: кривые <Декартов лист> и <улитка Паскаля> в математике; <различные "палочки"> в бактериологии; <молоточек> и <наковальня> человеческого уха – в анатомии; <солнечная корона> и <шлейф кометы> в астрономии; <итальянский сапог> и <мягкое подбрюшье России> - в геополитике; <ячейка> в информатике; <атомное ядро> и т.п.). Метафоры продуктивны и при поясняющем или дублирующем описании визуальной информации в традиционных и в электронных научных документах, при формировании пользовательских запросов на ЕЯ, нацеленных на поиск тех или иных изображений.

Оговоримся, что мы будем ограничиваться лишь теми метафорами, которые не выходят за рамки пространственной, чисто визуальной области; отпредметные метафоры, относящиеся к более далеким, опосредованным сферам, в частности, оценочным, социальным, количественным, динамическим, типа <бархатная революция>, <винтик государственного механизма>, <вилка зарплат>, <веерное отключение электричества> и др., в данной работе не рассматриваются.

В номинативных метафорических сочетаниях именования зрительного прототипа часто стоят в творительном падеже; этот инструментальный падеж выражает в них видимый, "бросающийся в глаза" способ организации /стиль, фасон, вариант реализации и т.п./ объекта, характеризуемого метафорическим способом: <галстук бабочкой>, <губки бантиком>, <кудри штопором> и т.п. Ср. Также пример: "Несколько поодаль ... сидит ... доцент Кравцов - круглолицый брюнет, фигура  о г у р ц о м, тонкие усики." (И.Грекова, "Кафедра"). Встречаются и другие поверхностно-грамматические формы, также показывающие образ (стиль, фактуру) объекта <пиджак в рубчик>, <платье в горошек>, <стрижка под "ежик">.

Важнейшими параметрами зрительного прототипа являются форма и цвет, существенной бывает и ориентация в пространстве (ср., например, понятия <голова> и <хвост> поезда), а также размер (ср. образы, ассоциированные с именами <бисер> /нечто мелкое/ или <полено> /нечто короткое и толстое/), фактура (<панцырь> /нечто крепкое и негладкое/), гибкость/твердость (<грива>, <змея>, <лапша> vs. <палка>), оптические (<фонарик>) и светоотражательные свойства (<бархат>, <жемчуг>), динамические характеристики (к примеру, <веер> как синтез формы и идеи "постепенного распахивания"; <фонтан> - также как синтез формы и движения). Примеры "чистых" прототипов форм дают, например, графические знаки: <Конь ходит буквой "Г">, <здание в форме буквы "П" и т.п.>; прототипы цветов часто задаются природными объектами с характерным окрасом (<свекла>, <персик> и др.). Многие прототипы комбинируют в себе разные параметры: образ <яблока>, например, сочетает в себе и форму, и размер, и [глянцевую] фактуру поверхности.

Предметы с прототипическим внешним обликом относятся к разным бытийным сферам - и к живой, и к неживой природе, и к миру артефактов; ср.: <бабочка>, <полумесяц>, <вилка>. В процессах номинации, как, впрочем, и в других ноосферных информационных процессах, происходит взаимопроникновение, информационное взаимодействие живого и рукотворного. Биологические объекты, в большинстве своем хоть в чем-то затейливые, доказывающие самим своим существованием тонкое многообразие окружающего мира, созерцаемые и "наивным" наблюдателем, и профессиональным исследователем, таят в себе массу семиотически значимого материала как для сопоставления с объектами других, небиологических сфер (что проявляется в лексике, ср., к примеру, метафоризированные имена <астра> /уподобление звезде/, <колокольчик 2> /аналогия со звучащим артефактом/, <зонтик 2> /как соцветие/, <рыба-меч>, названия инфузорий - <туфелька> и <трубач> и т.п.), так и для создания артефактов с заимствованием целесообразных или красивых природных "находок". У природы, ее форм, учится и носитель языка, и художник (например, создающий растительный орнамент), и конструктор-бионик, и ученый-геометр. Мир артефактов, построенный, в основном, на принципах целесообразности, подчиняется природе, и, в соответствии с фундаментальными законами человеческого творчества, во многом копирует ее, уподобляется ей. Прежде всего, это касается природы самого человека: ср. <вилка> и <грабли> как функциональные образы руки, предметы одежды как "слепки" человеческого тела, передние части современных транспортных средств - автомобиля или электрички, напоминающие человеческое лицо (таким сходством, видимо, отчасти мотивируется название <лобовое стекло>).

Облики и, в частности, формы охотно метафоризируются в первую очередь у тех предметов, которые являются по своему внешнему виду и достаточно оригинальными /"броскими"/, и достаточно однородными "вещами в себе" (неоднородности - "пятна", "дыры", "искривления" и т.п., - возможны, но ограничены в количестве; слишком много неоднородностей превращается в "однородность беспорядка", который тоже может быть прототипом, например, в слове <кудри> и в соответствующем эпитете <клен кудрявый>). Предметы должны быть и достаточно компактными, причем имеется в виду компактность как в смысле внешних очертаний (должны быть удобны для целостного и быстрого "охватывания" глазом), так и по набору входящих в них топологически более простых элементов (такой набор должен быть небольшим). Так, обобщенный, топологический "гриб" (точнее, его плоская вертикальная проекция) состоит из двух структурных элементов - горизонтально ориентированной обобщенной "шляпки" (овала либо части круга, ограниченного хордой, либо полумесяца, либо более "неправильной" криволинейной фигуры, обнаруживающей топологическое сходство с данными "правильными") и ориентированной перпендикулярно вниз обобщенной "ножки" (овала, прямоугольника, трапеции или их аморфных приближений).

Как уже было сказано, наряду с метафорами форм, для идентификации прототипов значимы и метафоризированные обозначения фактур у видимых поверхностей объектов (а также фактур тех или иных изображений). Метафоры фактур порождаются, в частности, именами предметов с характерным типом поверхности, ср. <ежик 1, 2> - животное и прическа, <елочка 2> - рисунок паркета, ассоциирующийся с расположением хвойных ветвей, <ананас 1,2> - плод и распространенный узор на трикотажных изделиях, <паутина 2> - изображение рек или, например, шоссейных дорог на карте и т.п. (получившее распространение сочетание <всемирная паутина> не относится уже к визуальной метафоре - сущность, которую оно обозначает, слишком уж "виртуальна"). Анализ фактур (предполагающий сопоставление с вербальными средствами их обозначения) важен, например, для поиска схематических изображений, когда бывает важным характер штриховок тех или иных областей изображения (на диаграммах, графиках, географических картах и т.д.).

Говоря о прототипах, следует назвать также классические геометрические фигуры, в первую очередь, простые и "широкоупотребительные": треугольник, шар, цилиндр, конус, звезда (т.е. характерный контур, обычно с пятью или шестью лучами), шестиугольник и др. Они представляют собой предельно абстрагированное и "чисто научное" выражение формы как топологического типа. Эти формы имеют точные математические определения, что, безусловно, облегчает их графическое представление и поиск. В строгом смысле, имена этих фигур не являются предметными, поскольку сами фигуры суть не предметы, а результаты абстрагирования, причем задействована не самая первая ступень абстрагирования (исходной ступенью, по-видимому, можно считать переход от конкретного предмета, например, цилиндрической трубы, к понятию "труба", а уже следующей ступенью будет понятие фигуры - цилиндра). Звезда как топологический тип явилась весьма продуктивным семиотическим объектом; с ней связан целый круг ассоциаций и трактовок; в частности, пятиконечная звезда, в которой один из лучей ориентирован вертикально, как известно, выступает как символ человека. (Любопытно, что к звезде, символизирующей человека, "примыкает" и такой природный топологически оригинальный объект, как кленовый лист, имеющий пять "главных" лопастей; можно привести пример современной мультипликационной рекламы, где у листа характерно "кивает" верхняя лопасть и характерно движутся /"машут" и "шагают"/ лопасти-"конечности".)

Правильный шестиугольник (вместе со своими "жизненными" модификаторами, такими как <соты> или <снежинки>), как известно, являет собой оптимальный, наиболее экономный и "симметричный" способ членения плоскости; об его уникальных свойствах "знают" пчелы; свойства эти используются и в современных системах сотовой связи.

Зрительные образы, связанные с геометрическими фигурами, широко употребляются для характеристики предметов, в том числе обладающих не точно, а приблизительно такой формой (или включающей /приблизительно/ такие элементы): <шляпа-треуголка>, <шарообразный>, <звездчатый> и др.

Для задач интеллектуального поиска визуальной информации фактически каждый из прототипов (и его [метафоризированное] имя - как потенциальная единица языка описания изображений) требуют отдельного изучения и формализации. Описание слова (и в исходных, и в метафорических значениях) должно содержать детальное "геометрическое" толкование, подобное, по-видимому, официальному описанию элементов государственной символики - герба и флага, и собственно лексикографическая часть должна, очевидно, дополняться дейктическими, иконическими ("обучающими") фрагментами. Подбор и анализ иконических фрагментов разных типов, включая варианты конкретных "предметных" реализаций, обобщенные портреты, схематизированные пиктограммы, составляет отдельную большую проблему, требующую привлечения сведений из области психологии, топологии, искусственного интеллекта.

Для прототипа как геометрического объекта нужно будет определить круг возможных вариантов реализации, а также границ, после которых фигура перестает относиться к данному прототипу (в простейшем случае, например, потребуется задать эмпирический

порог отношения высоты цилиндра к его диаметру, при котором <жердь> превращается в <бревно>). Другой частной подзадачей, связанной с преодолением размытостей, изначально присущих прототипам, может быть, к примеру, определение порогового количества лепестков в прототипе "простого" цветка и решение о принадлежности, скажем, <ромашки> (у которой лепестков много) именно к такому прототипу.

В дальнейшем, для задач распознавания изображений, очевидно, потребуется создание своего рода банков прототипов, сочетающих вербальные и графические компоненты. Очевидно также, что не все прототипы, "подтверждаемые" пространственными метафорами, легко и сразу поддадутся формализации. Формирование таких банков может происходить очень постепенно, от простейших форм (вроде того же <гриба>), к более сложным, сочетающим в себе разные структурные компоненты и разные параметры. В таких мультимедийных банках прототипы, "навеянные" предметной лексикой, и прототипы геометрических фигур могут быть дополнены образами графических знаков, взятыми вместе со всей их семиотической палитрой (<многоточие>, <восьмерка>, <дельта> и др.), прототипами цветов, сопровождаемыми описаниями лексических средств цветообозначения (номинативных, адъективных, глагольных, ср. <зеленый>, <зелень>, <зеленеть>). Банк может включать и синтезированные прототипы фактур (фон+рисунок), формируемые, в частности, из совокупностей мелких графических знаков (таких как штрихи, тильды, "крышечки", "сердечки", "уголки", "чешуйки", верхушки "луковок" и т.п.), которыми могут быть усеяны поверхности изображений.

При выявлении зрительных прототипов с помощью предлагаемого отъязыкового подхода, т.е. путем привлечения метафор, встает вопрс об устойчивости конкретных метафор, идущих от наименований тех или иных предметов, об отбрасывании метафор окказиональных, авторских. К индивидуальным авторским номинациям можно, например, отнести использование В.Маяковским словоформы <скулы> для уподобления берегам: "Я показал на блюде студня косые скулы океана" (при том, что другие принадлежности лица, такие как нос, лоб, глаза, зубы, метафоризируются охотно и устойчиво, ср. <лобовое столкновение>, <зубец пилы> и др. переносные употребления).

Нечеткости, связанные с языковыми классификациями, на практике зачастую приходится разрешать волевым путем, выбирая правдоподобные эмпирические критерии. Например, пространственную метафору можно считать устойчивой, если можем назвать по крайней мере две качественно различающиеся аналогии исходного предмета, причем различия могут прослеживаться и на уровне предметных областей (ср. <генеалогическое> и <синтаксическое дерево>), и при подчеркивании в разных аналогиях разных сторон предмета (ср. <глаз семафора> - 'свечение' и <глазок картофелины> - 'углубленное пятно'). (Кстати, и в данных примерах с "деревьями" угадываются разные обобщения, каузировавшие метафоризацию: у генеалогического дерева довлеет идея развития, динамики, а у синтаксического - идея абстрагирования, вычленения собственно структуры).

Кроме имен, образующих привычные зрительные метафоры, предметная лексика дает множество другого материала, связанного с номинацией видимого. Его изучение также в той или иной мере способствует постижению устройства зрительного восприятия, его объектов и параметров.

В частности, можно привести достаточно примеров именований объектов, четко характеризующихся определенной формой, соотношением размеров, а иногда и ориентацией в пространстве, когда форма, топологический тип непосредственно входит в лексическое значение (и, соответственно, в толкование слова). Это имена ряда географических объектов: <скала>, <утес>, <холм>, <сопка>, <хребет>, <залив>, <мыс> и др., имена архитектурных сооружений и их частей: <башня>, <беседка>, <купол> и др.; имена бытовых артефактов, относящиеся к разным тематическим классам, как то: имена хлебных изделий: <батон>, <булка>, <буханка>, <калач> и т.п.; предметов утвари: <ковш>, <кастрюля>, <кружка>, <стакан> и т.п.; предметов одежды: <кепка>, <шляпа> и т.п., в том числе, узко-видовых, например, <свитер>, <джемпер>, <пуловер>, отличающиеся формой горловины. Для предметов, обозначаемых подобными именами, в принципе, многоаспектных, форма служит важным идентифицирующим признаком, зачастую отличающим предметы от их "сородичей" на родо-видовой вертикали и на видо-видовой горизонтали; ср. <башня> (прототипически отличающаяся большим вертикальным и сравнительно малыми горизонтальными размерами) и нейтральное (с точки зрения пропорций) родовое понятие <строение>; <купол> - четкий топологический тип - и менее конкретная с точки зрения формы <крыша>; отличающиеся прототипической ориентацией в пространстве - <столб> (в норме вертикальный) и <балка> (в норме, скорее, горизонтальная).

Толкование имен естественным образом строится по законам тезауруса - для них указывается родовое и особенное; последнее в данных случаях связано с формой:"кружка - 'сосуд в форме стакана с ручкой'"( МАС); "башня 1 - 'высокое и узкое архитектурное сооружение'" (С.И.Ожегов).(Вышеназванные предметы мы называем многоаспектными, имея в виду то, что они имеют и другие существенные признаки; для артефактов это прежде всего функциональное назначение (скажем, <кружка> - 'то, из чего пьют'), а форма в той или иной мере подчиняется назначению).

Среди других лексических классов, полезных для сопоставления визуальной информации с вербальной, можно назвать и имена предметов и субстанций с характерной фактурой (<асфальт> /шершавый, матовый/, <песок> /зернистый/, <пена> /пышная/ и др.); имена рукотворных элементов ландшафта со сложной формой и составом (<аллея>, <клумба>, <бульвар> и др.); эстетических предметных артефактов, создаваемых для созерцания (<скульптура>, <перстень>); предметов с прототипическими размерами (ср. Образы <комнаты> и <зала>; <горошины> и <арбуза>; <волоса> и <каната>; разных водоемов - <лужи>, <пруда> и <озера> и т.п.); именования лиц, совершающих действия, прототипически видимые некоторым сторонним Наблюдателем (<прохожий>, <балерина>, <всадник>, <жница>, <лыжник 1 /человек на лыжной прогулке/ и др., см.[3]); имена плоских изображений (<рисунок>, <график>, <гравюра>, <флаг>); динамических зрелищ (<балет>, <фильм>, <фейерверк> и др.); явлений со световыми и цветовыми эффектами (<радуга>, <искры>, <ночь>, <заря>); предметов и веществ с компонентом цветообозначения (<зелень>, <желток>, <белила>, <пшеница>, <сахар> и др.); имена со значением пространственных ориентаций (<дно>, <верхушка>, <бок>, <подставка> и др.); структурированных скоплений (<гроздь>, <венок>, <пучок>); бесформенных скоплений (<кустарник>, <бурьян>); сущностей с той или иной нечеткой топологией, например, с топологией "горы" или "вала" (<груда>, <копна>, <куча>, <сугроб>, <насыпь>); имена, обозначающие движения и позы человека (<жест>, <гримаса>, <поклон> и др); названия оптических артефактов (<линза>, <зеркало>), а также ряда других прототипически видимых и по-своему интересных объектов.

В целом можно говорить о том, что постепенно вырисовывается направление (назовем его условно лингвистикой видимого), которое основывается на результатах наблюдений над вербальным отражением визуального мира, накопленных в разных языковедческих отраслях. Среди отечественных разработок можно указать (ни в какой мере не претендуя на полноту) исследования в области лексической топологии, мереологии и параметрики (например, [4-6]), в теории метафоры [2], в традиционной и компаративной лексикографии (в части, описывающей сигнификаты видимых сущностей и процессов созерцания) [7-9], в типологии средств обозначения видимого [10], в психолингвистических исследованиях пространства и цвета [11-13], при осмыслении скрытой роли Наблюдателя в семантике лексем [14], в исследованиях семиотики телодвижений [15], прагматики письменного текста [16] и ряда других языковых аспектов, отражающих процесс и важные объекты зрительного восприятия. Это направление, осознав себя и развиваясь как целостное, должно поиметь ряд важных приложений, таких, например, как указанный выше поиск изображений, а также практические задачи организации текста, гипертекстовые технологии.

 

Литература

 

1. Зацман И.М. Семиотические проблемы моделирования поиска полнотекстовых научных документов // Труды Международного семинара Диалог'2001 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - Аксаково, 2001 - Т.2. - С.136-144.
2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М.: "Языки русской культуры", 1999. - 896 с.
3. Семенова С.Ю. О языковых контурах портрета социальной личности // Труды Международного семинара Диалог'2001 по компьютерной лингвистике и ее приложениям - Аксаково, 2001. - Т.1. - С.232-241.
4. Журинский А.Н. О  семантической  структуре  пространственных прилагательных. // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. - М.: Наука, 1971. - С. 96-124.
5. Апресян Ю.Д. Лексикографические портреты (на примере глагола БЫТЬ). // НТИ, сер. 2. - 1992. - N3. - С. 20-33.
6. Рахилина Е.В. Семантика размера // Семиотика и информатика. - 1994. - Вып. 34. - С.58-81.
7. Апресян Ю.Д. Видеть 1.1 // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. - М.: "Языки русской культуры", 1999. - С.30-34.
8. Урысон Е.В. Взгляд 1 // там же. - С.27-30.
9. Урысон Е.В. Узор 1.1 // там же. - С.445-447.
10. Гилярова К.А. Базовые категории формы физических объектов в языках мира: семантический анализ классификаторов // Труды Международного семинара Диалог'2001 по компьютерной лингвистике и ее приложениям - Аксаково, 2001. - Т.1. - С.52-61.
11. Кобозева И.М. Как мы описываем пространство, которое видим: форма объектов // Труды Международного семинара Диалог'2000 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - Протвино, 2000. - Т.1. - С.155-161.
12. Кобозева И.М. Грамматика описания пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. - М.: Языки русской культуры, 2000 . - С.152-162.
13. Фрумкина Р.М. Цвет, смысл, сходство: аспекты психолингвистического анализа. - М.: "Наука", 1984 - 176 с.
14. Падучева Е.В. Наблюдатель как Экспериент "за кадром" // Труды Международного семинара Диалог'2000 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - Протвино, 2000. - Т.1. - С.212-222.
15. Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. - М.; Вена, 2001. - 254 с.
16. Борисова Е.Г. Категории коммуникативной организации информации в линейных и нелинейных сообщениях // Труды Международного семинара Диалог'96 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - М., 1996. - С.45-46.

 

 

The Russian nouns as tools for the visual perception study

Sofiya Yul'evna Semenova

 

Key words: describtion of visual impressions, nouns denoting objects observed, metaphors of forms

 

The traditional semantics treats language first of all as an instrument for the onthology reflection. Meanwhile, language as well could help to understand some spheres of the non-verbal reality, for example the visual perception. When expressing visual images the language executes the operations of formalization and discretization of the "continious" reality and in this way identifies, in particular, the basic components and parameters of the visual information. That is why study of the vocabulary denoting the proper objects of the visual perception can be useful not only for the pure semantics and cognitive linguistics but also for practical problems, such as icon retrieval in the information systems. Some relevant classes of the Russian nouns are under consideration, such as subject names with regular metaphoric derivates, names of subjects with the obligatory semantic component of the form, names of figures and graphic signs, names of substances with "striking" surfaces, of the landscape elements, of persons that are watched by an observer etc. The principal attention is paid to the metaphors of forms. Their regular using in collocations is considered as a linguistic proof to the fact that the initial objects denoted by them make important visual prototypes.