СИМВОЛИКА РУССКОЙ ИНТОНАЦИИ

 

 

С. В. Кодзасов

Филологический факультет Московского государственного университета

 им. М.В. Ломоносова

sankod@philol.msu.ru

 

 

Ключевые слова: интонация, просодия, тон,  выделительный акцент, фонация,  длительность, просодический тембр, тема, рема, сфера действия, символические функции

 

 

На основе комбинаторной модели интонации демонстрируется разнообразие ее символических функций. Показано, что направление тона кодирует фазовую характеристику ментального процесса, каузируемого высказыванием. Функцией выделительных акцентов является актуализация релевантной зоны памяти и тех элементов содержания, которые подвергаются модификации с помощью речевого акта. Пространственные отношения выражаются с помощью количественных характеристик (долгота и краткость). Оценки (аксиологические, эпистемические, значимостные)  маркируются тональными регистрами и фонациями. Для экспрессивного подчеркивания лексически выраженных оценок используются также разнообразные просодические тембры. Интонацию предлагается рассматривать как базовый компонент символической активности говорящих, включающей также жестовый канал.

 

 

1. Введение

 

Интуиция подсказывает, что интонация играет важнейшую роль в общении, неся информацию о коммуникативных целях говорящего, его оценках содержания сообщаемого, о его внутреннем психическом состоянии, отношении к партнеру  и т.д. Язык отражает эту интуицию в огромном разнообразии номинаций голоса, большинство которых ориентировано на его содержательную символику (Кодзасов 2000а, Крейдлин 2000): раздраженный голос, презрительный тон, просюсюкать и т.п. Тем удивительнее, что символические функции интонации до сих пор играют маргинальную роль в просодических исследованиях. На изучение интонации переносятся обычно методы, типичные для исследования сегментной стороны звучащей речи. Интонационная разметка текстов с помощью номеров ИК (интонационных конструкций) почти никогда не сопровождается функциональным комментарием, что приравнивает ее к сегментной транскрипции и  знакам ударения.

Цель настоящей работы – продемонстрировать символическую природу интонации. Такое понимание функций интонации отнюдь не ново. Мы следуем здесь в русле идей крупнейшего американского интонолога Д.Болинджера, влияние  которого на Западе, к сожалению, значительно ослабло под натиском  формально ориентированных  порождающих моделей.

Символические функции интонации мы покажем на материале двоякого рода. Во-первых, это символизация характеристик, относимых к предложению целиком или его коммуникативным составляющим (теме и реме). Во-вторых, это  символизация лексически выраженных оценок, они связаны с интенсификацией (иногда экспрессивной) этих оценок.

 

 

2. Символика фразовой просодии

 

2.1. Вступительные замечания

 

Начнем с краткого объяснения особенностей той модели интонации, в рамках которой идет изложение. Она основана на радикальной комбинаторной установке: мы исходим из многочисленности интонационно выражаемых значений и многообразии их комбинаций. Этому соответствует многообразие просодических признаков и богатство потенциальных огласовок предложений, которое невозможно адекватно отразить с помощью небольшого набора стандартных ИК (Кодзасов 1996, 1999).

Наша модель имеет две формальные особенности. Во-первых, мы опираемся на понятие «сферы действия» просодемы: она относится к той или иной коммуникативной составляющей (реме, теме или предложению целиком), которая может быть реализована  грамматической структурой любой размерности, и,  во-вторых, мы исходим из возможности двоякого использования любой просодической характеристики: локального (признак характеризует акцентную вершину составляющей) или интегрального (признак распределен на всю составляющую).

 

2.2. Фазовая символика (тональные признаки)

 

Главные функции интонации обычно связывают с тональными акцентами, считая, что именно они задают  тип высказывания: вопрос, побуждение, сообщение и др. Однако в общем виде это не верно – функции фразовых тонов  состоят в маркировке фаз действия  или процесса: восходящий тон (/) символизирует начало, нисходящий тон (\) – конец, а ровный тон (=) – поддержание того состояния, которое достигнуто после начала. Кроме обозначения фаз как таковых, тоны указывают также на процессы, связанные с фазами: каузацию фазы и ожидание фазы.

Символическая связь фазы и тона особенно ясно видна в случае перлокутивных речевых актов типа команд: запуск действия огласуется восходящим тоном, его прекращение – нисходящим, а поддержание – ровным: – Шагом – ма/рш!; – Сто\й!; – Тя-я=немся-тя-я=немся, девочки!.

Только в  таких высказываниях тон обусловлен онтологическими фазами управляемого действия. В других случаях он связан с речевыми (иллокутивными и локутивными) действиями, и фазовая символика тона не столь наглядна. Рассмотрим действующие здесь факторы на примере побуждений.

Функцией побудительного акта является введение поведенческой инструкции в память адресата. Побуждения чрезвычайно разнообразны (Храковский 1990), и это разнообразие в большой степени обусловлено различием в иерархическом статусе партнеров по общению. Чем выше иерархический вес говорящего относительно слушающего, тем более вероятна нисходящая огласовка побуждения. Так, приказы никогда не огласуются восходящим тоном: – Введи\те арестованного! В таких случаях говорящий полностью контролирует развитие ситуации  и задает ее по конечной фазе (принятие адресатом инструкции, предполагающее ее последующее выполнение). Сходным образом произносятся запреты – отрицательные приказы: –  Не де\лай этого!

В то же время неоднократно отмечалось, что просьбы, подобно общим вопросам, оформляются восходящим тоном: Помоги/ мне, пожалуйста! (ср. – Ты мне не помо/жешь?); –  Прошу тебя, не де/лай этого!Также и другие побуждения, осуществляемые в условиях зависимости говорящего от партнера, произносятся с восходящим тоном. Он означает инициацию процесса ввода поведенческого задания без уверенности в его успешном завершении. Таковы, в частности, предложения и ненастайчивые советы: Попро/буйте этот пирог!; Ваша киска купила бы ВИ/СКАС!

Очень характерны разные огласовки разрешений. Если ситуация общения формализована и разрешающий субъект наделен властными полномочиями, то реплика оформляется нисходящим тоном: А. –Разрешите идти/? Б. – Иди\те! В неформальном общении разрешение может быть огласовано и восходящим тоном – он показывает, что отвечающий отказывается от доминирующей позиции и перелагает решение на  вопрошавшего: А. – Мо/жно я ее приглашу в гости? Б. – Пригласи/, если хочешь.

Тон постоянно используется и как интегральная просодическая характеристика. Высокий регистр (В) обычно указывает на повышенную значимость сообщаемого. Она часто связана  с неожиданностью или гипотетичностью информации. Характерна высокотональная огласовка вопросов с «неингерентной темой» (Баранов, Кобозева 1983), в которых говорящий выясняет адекватность гипотезы, объясняющей некоторое событие: – Зачем тебе этот ошейник? Ты что – [завел собаку](В)? (Квадратные скобки здесь и далее указывают сферу действия просодической характеристики.

Напротив, в низком регистре (Н) произносятся фрагменты текста, содержащие факультативную информацию, в частности, вводные обороты:  – Тебе Ваня, [я его вчера случайно встретил](Н), привет передавал.

 

2.3. Символика актуализации (выделительные акценты).

 

Выделительные акценты создают  ритмическую схему высказывания, которая  является его важнейшей просодической характеристикой. Артикуляционно они представляют собой дыхательные толчки, сопровождающие ударные слоги некоторых слов, входящих в предложение. Выделительный акцент (ВА) может совмещаться с тональным или долготным акцентом, но в общем случае эти  акценты независимы.

Функция любого ВА состоит в актуальной идентификации ментальных объектов, представленных в высказывании. Акцентируя оболочку знака для некоторого объекта, говорящий либо вводит его в поле зрения слушающего как “новый” либо перемещает фокус внимания внутри поля зрения с одного объекта на другой. Иначе говоря, акцент выступает как указующий жест, предписывающий поместить точку слежения на тот или иной ментальный объект..

Актуализация объекта может происходить как в реме, так и в теме. Тематическая идентификация  означает указание адреса той зоны памяти, в которой производится коммуникативная операция. Рематическая идентификация означает указание на тот объект, который подвергается той или иной   операции: введению в память, устранению из памяти, проверке на адекватность в качестве заполнителя некоторой семантической позиции и т.д. Примеры: – Ты *Ваню – *не видел?; – Я купил *сосиски.; – Это был *не Ваня.; – Это был *Ваня? (Акцентируемое слово помечается звездочкой.)

Объект, подвергаемый актуальной идентификации, может иметь сложную семантическую структуру и выражаться грамматической составляющей любого иерархического ранга, вплоть до предложения. Размещение ВА в синтаксической группе подчиняется разным правилам при  отсутствии сопоставления и при его наличии. В первом случае  действуют чисто грамматические правила. В частности, в глагольной группе с актантом акцент получает актант: – Что мы делаем? [*Пиво пьем.] (Сфера действия акцента заключается в квадратные скобки).

Если глагол является многоместным, имеет место множественная акцентуация актантов, что естественно объяснить на основе толкования многоместного предиката как результата сложения глубинных элементарных предикаций (Чейф 1975): - Я [хочу подарить [*Ване] [твою *книгу]].

Грамматическая мотивация места акцента в группе, вероятно, имеет когнитивное основание. Она, скорее всего, обусловлена наличием информационной иерархии разных компонентов дескрипции: видовая дескрипция при идентификации ментального блока оказывается выше родовой. В частности, информация об актантах является видовой по отношению к информации о предикате, которая задает род сообщаемой ситуации.

Известно, что важнейший фактор для расстановки акцентов – это актуализационный статус компонентов высказывания. Предупомянутые, а также  дейктически и ситуативно введенные компоненты содержания высказывания  не получают акцентов, что прямо вытекает из функций акцентуации: А. – Ты  у *Наташи – *бываешь?  Б. – Я с Наташей *поссорился.  Здесь ты   и  я   актуализованы дейктически, а Наташа   в ответной реплике не получает акцента как “старое”.

Рематическая группа нормально должна содержать новый элемент, но может включать и старые. Если старым оказывается элемент, который по синтаксическим правилам  должен нести акцент, то акцент смещается на новое. Сравните:  – У них в доме - злая *собака.  и  -- Не трогайте ее. Это *злая собака.

Категория актуализации иногда “склеивается” с другими семантическими категориями, приводя к расщеплению подзначений лексемы. Типичный пример дает частица еще  (Николаева 1982). Сравните: – Они купили *еще три книги. и  – Они купили еще три *книги. В первом случае происходит добавление элементов к  актуализованному в предтексте множеству книг, во втором – вводится новое множество (до этого шла речь о других покупках).  В первом случае акцент перенесен со “старого” по общему правилу, а во втором занимает нормальную для “нового” позицию.

Операция  актуализации связана не только с текстовым функционированием смысловых единиц, но и с их когнитивным статусом.   Если некоторый смысловой блок выступает  как закрепленное в памяти целое, то он получает один акцент: А. – А что делает  Ваня? Б. – [*Телевизор смотрит.] Если же  сочетание смыслов не столь обычно, то акцент может получать каждый компонент блока: А. - А что делает Ваня?  В. – [*Чинит *соседу *телевизор], можешь себе представить.

Одно из проявлений актуализационного фактора связано со статусом присутствующей в данной группе качественной характеристики (атрибута при имени или адверба при предикате). Если приписывание качества происходит актуально, то   соответствующий член получает акцент. Если модификатор выступает как стандартная дескрипция, то акцент отсутствует. Типичные примеры дают лексемы, реализующие параметр Magn: На соревнованиях показаны [*высочайшие результаты].; [Высочайшей вершиной *Европы] является *Монблан.

Семантическую параллель категории актуализации можно усмотреть в факторе “событийного” и “фактового” изложения ситуации (Арутюнов 1988). В событийных высказываниях происходящее рассматривается изнутри, как разворачивающееся во времени, тогда как в фактических высказываниях оно рассматривается снаружи, как упакованное знание. В высказываниях второго рода информация организована в блоки составляющих, что позволяет манипулировать ими как цельными информационными объектами. В событийных же высказываниях информация как бы считывается с действительности, не подвергаясь структурированию. Ср.: А. – Куда делся Петя?   Б. – Он [пошел в сторону *вокзала].;  – Я выглянул и увидел Петю. Он [*быстро *шел в *сторону *вокзала].

При наличии сопоставления имеется три возможности. Во-первых, заполнение данной семантической позиции элементом некоторого множества  может не предполагать конкуренции с другими элементами: они как бы дополнительно распределены по пространству прагматических возможностей появления. Например: – У тебя завтра [*первая пара]? В этом случае используется нейтральный выделительный акцент, который ставится на дескриптор, различающий сопоставляемые термы (фокус сопоставления). Если множество содержит объекты, различающиеся по нескольким основаниям, то акцентируются все релевантные разичия: – Мне нужен [билет до *Москвы *пятого *утром.]. 

Второй вариант ситуации сопоставления – это противопоставительный выбор, при котором данный элемент выступает как “победивший” конкурент на занятие позиции. Здесь используется  специфический по просодии акцент, который И.Фужерон (1989) называет “акцентом исключения” (accent exclusif) (знак ^): А. –   Ты какую пару предпочитаешь: первую или вторую?  Б. – Лучше  ^первую!

Типичный контекст использования акцента выбора - это “модальные” (по Балли 1956) высказывания, предполагающие оппозицию да/нет  относительно осуществления события.  В таких высказываниях акцент ставится на предикат, содержащий глубинную “связку” (Кодзасов 1995). Ср. огласовки диктального и модального   высказываний с близким пропозициональным содержанием: – Не мешай мне! Я [пишу *письмо].; – Можешь войти!  Я [^написал письмо].

Наконец, при поляризации противопоставляемых альтернатив используется контрастивный акцент (у него есть фонетические особенности), он размещается как обычный акцент выбора: А. - Я же просил ^первую (К) пару. А вы почему-то дали втору\ю. Обратим внимание на отсутствие выделительного акцента (при наличии тонального) во втором предложении этого примера. Это типично для констатирующих высказываний, в которых содержание ремы уже введено. Ср.: – Я вижу, ты помыл по\л. 

До сих пор речь шла о парадигматическом сопоставлении, при котором происходит  сравнение потенциальных заполнителей некоторой позиции внутри одного высказывания. Синтагматическое сопоставление сравнивает  заполнители  идентичных позиций в паре высказываний, причем в этом случае сопоставляются как ремы, так и темы. Фонетические разновидности акцентов и правила их распределения управляются теми же правилами, которые действуют при парадигматическом сопоставлении: – *Иванов взял *первую пару, а *Петров – *вторую.; – *Туда доберемся на *метро, а ^назад поедем – на ^такси (К).

Интегральное выделение некоторых компонентов играет роль своеобразного подчеркивания: – Я тебе [категорически запрещаю] (*) это делать! Оно осуществляется произнесением всего фрагмента на увеличенном дыхательном усилии. При этом увеличенный дыхательный поток купируется сужением гортани и напряженностью всех артикуляционных преград, создаваемых согласными.

 

2.4. Пространственная символика (количественная просодия).

 

Сиволическая природа количественных различий не вызывает сомнений. Функции акцентных количественных характеристик рассмотрены в Кодзасов 2000б. Показано, что долгота и краткость являются средствами иконической маркировки пространственных отношений, причем они используются во всех видах пространства – временном, физическом и метальном. Удлинение акцентированного гласного (обозначено удвоением буквы) указываент на удаленность, растянутость или непредельность объекта или состояния, а сокращение (знак |) – на близость, предельность или краткость.

Примеры долготных акцентов, кодирующих удаленность от ориентира: – Это давно-о было. (темпоральное пространство); – Во-он там. (физическое пространство); – Во-он оно что! (ментальное пространство). Примеры долготных акцентов, кодирующих протяженность или непредельность: – А дождь все иде-ет, иде-ет. (темпоральное пространство); – Дли-инный такой автомобиль. (физическое пространство); – Та-а-ак. Попробуем ина-аче.(М) (ментальное пространство).

Примеры краткостных акцентов, символизирующих близость к ориентиру: – Ща|с, ща|с, одну секунду.; – Да во|т он.;– Так оно и е|сть. Примеры краткостных акцентов со значением краткости или предельности: – Бы|стро-бы|стро бежит.; – Тут она хва|ть его.;– Рота - сто|й!

Интегрально количество реализуется через темповые характеристики: медленный темп (М) – это удлинение всех гласных, а быстрый (Б) – их усечение. Замедление темпа типично для размышлений (выведение наружу ментального процесса): – [Как бы от него избавиться?] (М). Быстрый темп типичен для переспросов: – [Что-что ты говоришь?] (Б). Он символизирует, очевидно, немедленность возвращение к предыдущей реплике.

 

2.5. Оценочная символика  

 

2.5.1. Фонации. Фонации – это разные качества голоса, определяемые состоянием голосовых связок. Чаще всего фонация используется интегрально – как признак группы слов или фразы в целом.

Имеется два фонационных признака: один связан с конфигурацией голосовой щели, другой – с состоянием ее краев (Кодзасов, Кривнова 1977; Кодзасов 1996). Оба признака имеют по три значения. Если голосовые связки сведены, но не сомкнуты, мы имеем нейтральное значение первого признака. Если голосовые связки сомкнуты как при гортанной смычке, качество голоса меняется – мы имеем "скрипучий" голос  (СКР). Если голосовые связки несколько разведены, имеет место "придыхательный" голос (ПДХ).

Скрипучий голос используется как фигура отрицания: А.– Как ты съездил?   Б.– [Плохо.] (СКР). Придыхательный голос используется для маркировки высокой степени эмоции (в том числе удивленного восхищения): – [Как она прекрасна!]  (ПДХ)(В). Как видно из транскрипции, при положительной эмоции наряду с придыханием используется высокий уровень тона. Напротив, при отрицательной эмоции происходит переход на низкий тон: А.– У Иванова инфаркт!   Б. – [Какой ужас!]  (ПДХ)(Н)

Рассмотрим теперь второй признак. Голосовые связки обычно имеют некоторый нейтральный уровень напряженности. Однако они могут иметь и повышенную степень жесткости, что дает "напряженную" фонацию (НПР). Ослабление напряженности относительно нейтрального состояния дает "расслабленную" фонацию (РСЛ). Напряженный голос используется как фигура настойчивости, в частности, он маркирует вербальный повтор или переспрос: – Я же вам сказал:  [это стоит двести тысяч](НПР).– [Куда-куда ты уезжаешь?] (НПР)(Б). Расслабленный голос используется как фигура уступки: А.– Можно мелoчью дать?   Б. – [Давайте.] (РСЛ).

Фонационные признаки независимы и встречаются все комбинации их маркированных значений: – [Ты не знаешь, куда он уехал?] (СКР, НПР) Не верю.; A. – Петров все-таки женился.  Б. – [Петров женился!] (ПДХ, НПР) Вот здорово!; – [Хоть бы Ваню вз яли.] (СКР, РСЛ); – [Какая такая Валя?] (ПДХ, РСЛ)(Н) Не понимаю.

Отметим, наконец, наличие таких фонационных средств как "звонкий шепот" (средство "приглушить" голос), "сдавленный крик" (имитация крика на низком уровне громкости), "плач в голосе", "смех в голосе" и др. Эти фонации близки к паралингвистическим средствам: они представляют собой речевые имитации соответствующих звуковых жестов.

2.5.2. Просодические тембры. Артикуляционная просодия (фонетисты обычно говорят об «артикуляционных тембрах») выступает  только в интегральной ипостаси. В экспрессивной русской речи используется большое число артикуляционных тембров. Наиболее простым для восприятия признаком является назализация. В сочетании с приглушенным голосом она используется для доверительных сообщений: – [У него такая любовница...](~)

Общее упереднение (<<) vs. узаднение (>>) язычной артикуляции используется для выражения, соответственно, положительного или отрицательного отношения к сообщаемому или к партнеру:–[Наташа!] (<<) Как я рад тебя видеть!; – [Наташа!] (>>) Как тебе не стыдно!

Существует масса  просодических комплексов, используемых в экспрессивной речи, некоторые из них использованы при интенсификации лексических оценок и будут рассмотрены ниже. Однако один из артикуляционных тембров играет особую роль в диалогическом общении, маркируя специфическую среду диалога. Известные в неформальной речи  явления фонетического эллипсиса и «поджатого» (или «стертого») произнесения гласных связаны не столько с темпом речи, сколько с особой конфигурацией речевого тракта: сужением глотки (признак constricted pharynx). Напротив, для официального стиля характерно расширение глотки (expanded pharynx), дающее подчеркнуто полное произнесение гласных. Сравните два варианта вопроса: – Ты когда[каа] вернешься?; – Когда вы возвращаетесь? Для разговорного варианта характерен специфический порядок слов и фонетический эллипсис.

В общем случае рассматриваемый признак служит средством маркировки некоторого абстрактного отношения, которое мы условно называем «свой – чужой». «Свой» указывает на ингерентную принадлежность данного признака или сущности некоторому объекту или пространству, а «чужой»  на маркированное отсутствие такой связи. Признак может иметь разные сферы действия – от морфемы до текста.  В случае диалога специфические речевые позы указывают на принадлежность партнеров к общей социально-психологической среде или на их дистантные отношения. 

Примечательно фонетическое расщепление большого числа русских слов в связи с их вторичным использованием в качестве своеобразных маркеров субъективизации, указывающих на личный характер производимой ментальной операции (оценки, заключения и т.д.). Приведем типичные пары (своеобразную редукцию слова обозначаем буквой Р): – Просто объяснить сложное нелегко. vs. – Просто (Р) надо этому научиться!; – Скажешь об этом отцу.   vs. – Скажешь (Р) тоже!

 

 

3. Символика интенсификации лексических оценок

 

3.0. Вступительные замечания

 

Интенсификация – одна из самых употребительных в живой речи семантических операций. Она используется при всевозможных шкалярных оценках (как объективных, так и субъективных) для указания на полярное значение признака.

 Звуковое оформление интенсивов представляет для фонетики особый интерес, поскольку оно выводит на поверхность скрытые фонетические средства, которыми владеет говорящий. Фонетистам, в принципе, известны большие потенциальные возможности речевого тракта, связанные с изменением позовых состояний его отделов (см., Hardcastle 1976, Daniloff et al. 1980). Однако использование этих характеристик в речи обычно не рассматривается. Между тем многие смыслы иконически связаны с интегральными артикуляционными установками  произнесения: объемами полостей речевого тракта (рта и глотки), вертикальным положением гортани, динамикой речевого потока, типами выдоха. Все эти характеристики выходят на поверхность при интенсификации оценочных смыслов. При этом активно используются и стандартные просодические средства, о которых шла речь выше: количество и фонация. В частности, удлинение ударного гласного сопровождает почти все актуальные интенсивы: – Чуде-есно!;– До-олго ехали. и т. п.  Лишь интенсивные формы от слов с семантикой малой протяженности в пространстве и времени (узкий, низкий, короткий, быстрый и т.п.) подвергаются не удлинению, а иконическому сокращению: – У|зенький такой!. Столь же тривиально иконическое использование громкости: ­– Что ты так ТОПАЕШЬ!, – В доме было тихо-тихо. (размер шрифта символизирует различие по громкости).

В данной работе мы ограничиваемся демонстрацией типичных примеров просодической символизации при интенсификации оценок. Полное описание этой области является задачей будущего. 

 

3.1. Пространственная символика

 

Горизонтальная удаленность от говорящего, наряду с удлинением гласного, кодируется  расширением верхней глотки и некоторым узаднением артикуляции: – Далеко-о-о полетел!; Во-о-он там!; Ва-а-аня-я!Напротив, пространственная близость подчеркивается путем усечения гласного, сужения верхней глотки и некоторого упереднения артикуляции: – Бли|зко-бли|зко!; – Да во|т он! – Во|т–во|т придет!

Изменение артикуляционной позы существенно влияет на качество гласных звуков. В некоторых языках смещенная артикуляция первого типа приводит к типичным чередованиям гласных в наречиях  со значением удаленности и в вокативах удаления (Кодзасов 1975).           

Вертикальная удаленность как вверх, так и вниз, подчеркивается  опусканием гортани, что ведет к удлинению нижней глотки: – Глубо-о-окое озеро! Высоко–о-о поднялся! Различие звучания при увеличении объема верхней и нижней  глотки хорошо слышно при сопоставлении пар типа: – Далеко-о-о полетел! и – Глубоко-о-о опустился! Ему соответствут заметное различие формантной структуры гласных.

Напротив, малая величина по вертикали, наряду с усечением гласного, подчеркивается подъемом гортани: – Коро|тенький такой!; –Ни|зко–ни|зко!

 

3.2. Символика объема

 

Подчеркивание большого объема, кроме долготы,  кодируется расширением всех полостей речевого тракта –  рта, глотки и гортани: –То-о-олстый–прето-олстый!; – Огро-о-омный!  Сходным образом оформляются и интенсивы от прилагательных со значением большой энергетической потенции: – Могу-у-учий! – Мо–ощный!  

Напротив, малый объем и бессилие маркируются сужением всех частей речевого тракта: – Он такой кро|шечный! Сла|бый–сла|бый! Оценка малости и бессилия может содержать компонент уничижительности, который символизируется выдвижением нижней челюсти, при этом нижняя глотка расширяется, что создает специфический «плачущий» голос: – Такой то-о-ощенький, хи-и-иленький! Гласный в таких формах удлиняется.

Наполненность объема кодируется смещением языка как целого вверх, что приводит к сужению орального прохода: – Полна коробочка! Напротив, незаполненность и разряженность кодируются опусканием массы языка и расширением орального прохода: – Он совсем полый!         

 

3.3. Символика компактности/диффузности

 

Этот семантический признак имеет более абстрактный характер, чем предыдущие, и его название условно. На сходство категориальной трактовки его разных ипостасей указывает единство фонетического средства подчеркивания: это маркированно узкий раствора рта (говорение сквозь зубы) в противоположность маркированно широкому. Типичные примеры символизации свойств физического мира:  – Он такой плотный-плотный!; – Густая-густая! (узкий раствор) vs. – Очень рыхлый!; – Совсем жидкий! (широкий раствор). Примечательно, что аналогично символизируются  крайние степени освещенности: малая освещенность связывается с закрытым ртом, а высокая – с широко открытым. Сравните произнесение такой пары высказываний: – Он такой темный, тусклый!; – Он такой яркий, светлый!

Растворные признаки обнаруживают явную иконичность при оценке личностных качеств человека: – Он такой хмурый, угрюмый. (узкий раствор) vs. – Он такой радостный, веселый! (широкий раствор).Примечательно, что аналогичным образом маркируются и некоторые другие свойства человека: Он очень жадный. Он очень скупой. (узкий раствор) vs. Он очень щедрый. Он очень добрый. (широкий раствор).

 

2.4. Символика аксиологических оценок

 

Экспрессивные аксиологические оценки вовлекают несколько просодических параметров, связанных с гортанью. Интенсификация положительной оценки использует жест опускания расширенной гортани, тогда как отрицательная оценка сопровождается подъемом суженной гортани. Одновременно используются и фонационные признаки: расслабленный голос в первом случае и напряженный голос во втором. Общим для обоих случаев является использование придыхательной фонации как стандартного аффективного маркера. Примеры: – Какой у нее дивный голос! Просто чудо! vs. – Какой у нее противный голос! Просто гадость! Заметим, что подъем гортани сопровождается своеобразным умлаутом гласного, вызванным смещением базы языка вперед–вверх.

 

2.5. Символика оценок погоды

 

Крайние оценки погоды частично используют те же средства, что и эстетические оценки, однако семантической общности здесь нет, поскольку крайние погодные условия равно плохи. Экспрессивная оценка жары маркируется подъемом гортани, напряженной фонацией, сужением верхней глотки и широким раствором – вспомните восклицание – Жара-а! в одной из песен В.Высоцкого. 

Компоненты экспрессивной оценки духоты таковы:  сужение рта при расширении гортани. Ср. восклицание – Ой! Как ду-ушно! Экспрессивная оценка низкой температуры (– Ой! Какой холод!) включает такие маркированные параметры: широкий раствор, опускание суженной гортани, сужение верхней глотки, напряженная фонация. Восклицание – Зябко! произносится на диафрагменном воздушном толчке при расширении гортани и надгортанных полостей. При этом низкочастотные колебания ложных голосовых связок создают своеобразный «хриплый» голос».

 

2.6. Символические функции динамических средств

 

Наиболее простым динамическим средством является усиление/ослабление согласных, которое используется обычно в составе разных кластеров экспрессивных признаков. Сочетание консонантного напряжения (знак C>) с напряженной фонацией иконически подчеркивает физическую твердость, а сочетание консонантной мягкости (знак C<) с расслабленной фонацией – мягкость объекта: – Он такой прочный, крепкий!(С>, НПР); Он такой мягкий! (С<, РСЛ).

Если же говорящий подчеркивает постоянные агрессивные свойства субъекта, он использует сочетание усиления согласных с узким раствором рта и сжатостью гортани: – Он такой злобный, наглый, жестокий!  Антиагрессивность манифистируется сочетанием обратных признаковых значений: – Он такой робкий, нежный, добрый!   

В подчеркнуто агрессивных репликах согласные усиливаются еще в большей степени, а в интервокальной позиции геминируются (обозначаем это удвоением буквы): – Этто что такое!; – Вот ссобака! В этом случае используется своего рода «консонантный акцент», реализуемый с помощью диафрагменного дыхательного толчка.     

Маркированные значения  интенсивности согласных используются также в составе просодических комплексов, экспрессивно подчеркивающих особые двигательные возможности субъекта. Здесь они сочетаются со значениями признака «атака». Мы используем этот музыкальный термин для обозначения различия в скорости нарастания энергии гласного: “Г для обозначения быстрого роста интенсивности, а ~Г – для медленного роста энергии. Сочетание C> ,  “Г и усечения гласного маркирует высокие двигательные кондиции субъекта: – Он такой ловкий, быстрый., тогда как сочетание С< , ~Г и удлинения гласного  – низкие кондиции: – Он такой вялый, ленивый.

Резкое начало гласного часто используется в командах, предполагающих немедленное начало действия: – Марш!; – Пошел!. Напротив, усечение гласного характерно для команд, предполагающих немедленное завершение действия: – Стоп!; – Отставить!

Наконец, наблюдается два маркированных способа общей организации звукового потока, которые мы условно называем «рубленая речь» и «плавная речь». В первом случае речь квантуется на слоги за счет усиления согласных и ослабления гласных: – Ми–ну–точ–ку!; – И–ва–но–ва?! Не может быть!. Такая артикуляционная техника является средством интенсификации иллокутивной характеристики высказывания. Во втором случае, напротив, достигается особая слитность речи за счет ослабления согласных и усиления вокалического компонента речи: – Осторожненько идем! ; – Плавно переходим на ходьбу! Такой способ говорения иконически отражает стремление говорящего управлять характером двигательной активности слушающего.

Различия в общей организации речи, возможно, могут быть описаны на основе двухканальной модели, предложенной в свое время шведским фонетистом С.Эманом ([Oehman 1966]): речевая цепь складывается на основе совмещения двух двигательных программ – вокалической и консонантной. Можно предположить, что доминация консонантного канала дает рубленую речь, вокалического – плавную, а равный вклад обоих каналов – немаркированный способ произнесения.

Особые огласовки интенсивов следует, очевидно, рассматривать отдельно от звуковых жестов, сопровождающих аффективное выражение эмоциональных состояний. Это иная функция экспрессивной фонетики, хотя различие между интенсивами и аффективными формами не всегда очевидно.

 

 

4. Заключительное замечание

 

Просодия является не единственным средством символизации смыслов в коммуникативной активности человека. Практически все описанные выше просодические символы имеют жестовые корреляты, хотя имеются существенные индивидуальные различия в активности использования жестов в речевой деятельности.  Русская жестовая символика в последнее время активно исследовалась группой лингвистов во главе с Г.Е.Крейдлиным. В сущности, носитель языка  использует единую двухканальную систему символизации значений, которая в целом является, вероятно, весьма архаичной. Исследование этой системы становится все более актуальным на фоне тотальной экспансии аудиовизуальных технологий.  

 

 

Литература

 

1.      Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.

2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: ИЛ, 1956.
3. Баранов А.Н., Кобозева И.М. Семантика общих вопросов в русском языке (категория установки) // Изв. АН СССР, Серия лит. и яз. 1983, № 3.
4. Кодзасов С.В. Две заметки о звуковом символизме // Исследования по структурной и прикладной лингвистике. М.: МГУ, 1975.
5. Кодзасов С.В. О семантике одного акцентного различия // Филологический сборник. М.:, И-т русского языка РАН, 1995..
6. Кодзасов С.В. Комбинаторная модель фразовой просодии // Просодический строй русской речи. М., И-т русского языка РАН, 1996.
7. Кодзасов С.В. Уровни, единицы и процессы в интонации // Проблемы фонетики 3, Наука, 1999..
8. Кодзасов С.В. Голос: свойства, функции и номинации // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000а.
9. Кодзасов С.В. Фонетическая символика пространства (семантика долготы и краткости) // Языки пространств. М: Языки русской культуры, 2000б.
10. Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф.. Фонетические возможности гортани и их использование в русской речи // Проблемы теоретической и экспериментальной лингвистики. М.: МГУ, 1977.
11. Крейдлин Г.Е.. Голос и тон в языке и речи // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000.
12. Николаева Т.М. Семантика акцентного выделения. М., Наука, 1982.
13. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975.
14. Храковский В.С. Повелительность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л-д.: Наука,1990.
15. Daniloff R., G.Schuckers, L.Feth. The Phisiology of Speech and Hearing. New Jersey: Prentice-Hall, Inc., 1980.
16. Fougeron I. Prosody et organisation du message. Paris: Librairie C. Klincksieck,1989.
17. Hardcastle W.J. Physiology of Speech Production. London, etc.:Academic Press. 1976.
18. Oehman S.E.C. Coarticulation in VCV Utterences: Spectrographic Measurements // JASA, 39, 1966.

 

 

Symbolism of Russian Intonation

Sandro Vasil’jevich Kodzasov

 

 

Key words: intonation, prosody, tone, accent, phonation, duration, prosodic timbre, topic, comment, scope, symbolic functions

 

The great varieties of symbolic functions of intonation are demonstrated on the basis of  a combinatorial  model of sentence prosody. The direction   of a tonal accent is used for marking  the phase of a mental process caused by a given sentence.  The function of phrasal accents consists in the actualization of a relevant zone of memory  and of those elements  of  the content which accomplish memory  modifications. The spatial distances (both physical and mental) are shown by means of durational characteristics.  The evaluations are marked  by  tonal registers and by phonations. A number of various prosodic timbres are used for the expressive symbolization of some lexical meanings. The author regards intonation as a basic component of a symbolic activity of speaker which includes also facial and body gestures.