М. И. Козлов
ДЕЙСТВИЕ И СЛОВО
Рассматриваются значения названий физических действий, связанных с направленным перемещением, вроде нести, идти, бежать, вести и т. п. Эти слова, как правило, многозначны: например, в словаре Ожегова отмечены 10 значений нести, 26 значений идти, 4 значения бежать, 8 значений вести и т. п. О каких значениях идет речь в этой работе?
Обсуждаются два общих (в смысле: не связанных со спецификой действия) значения. Одно обнаруживается в минимальных выражениях вроде Нести чемодан,Идти, Бежать, и т. п. (назовем его значением1: нести1, идти1 и т. д.), другое – в выражениях с заполненной валентностью места назначения вроде Нести чемодан в камеру хранения, Идти домой, Бежать на работу, и т. п. (назовем его значением2: нести2, идти2 и т. д.). Значение1 обозначает собственно физическое действие – непосредственный результат внутреннего усилия того, кто действует: несет, идет и т. д. Значение2 обозначает направленное перемещение к месту назначения. Привлекает внимание то, что в словарях оба значения систематически относят к одному – основному – значению, хотя в них не видно ничего общего.
В разделе 1 выделены признаки, по которым противопоставляются два значения слова. Что в этих признаках существенно связано со значением? Ответ зависит от того, что считать значением. Если им считается смысл, т. е. известное представление содержания соответствующего выражения, то все признаки принадлежат значению. И в таком случае оба значения несовместимы, так же как и их признаки. Если же значение по существу не совпадает с представлением (а для такого предположения есть причины, обсуждаемые в разделе 2), надо отделить от признаков то, что принадлежит представлению; такой редукции признаков посвящены разделы 3 и 4.
Каков результат рассмотрения? Главным, мне кажется, является то, что оба значения могут основываться на общем «психическом механизме», которым, скорее всего, пользуется и физическое действие. Им служит «минимальный образец» внутреннего усилия слитого со своим результатом. Этот своего рода «атом» физического действия, являющийся устойчивой «мерой» и для внутреннего усилия, и для его результата, может «объяснить» рассматриваемую двузначность названий физических действий.
Дальше для определенности будем говорить о значениях идти (идти1 и идти2), имея в виду всю группу из таких слов.
- Два значения идти.
1.1. Значение идти1 (в Идти). Обычно оно характеризуется как «моторно-некратное», что требует следующего уточнения. Термин «некратный» вызывает проблематичное пространственное представление действия «без крат», одним куском, имплицирующее перемещение в определенном направлении (чего нет, на самом деле, в значении идти1). Мы будем пользоваться термином «непрерывный», создающим временное представление об отсутствии перерывов у текущего действия, т. е. буквально выражающим языковую интуицию. Один за другим следуют элементы физического действия: поднимается одна нога, она опускается, затем поднимается и опускается другая нога и т. д.
Непрерывное развертывание действия предполагает непрерывное наблюдение за этим развертыванием, приковывает внимание к данному фрагменту реальности. Другими словами, в этом значении называемое физическое действие происходит как бы прямо на глазах говорящего, заполняя собой все его поле зрения. С этим связаны еще две характеристики значения:
– Значение идти1 не допускает никаких «вольностей» в обозначаемом действии. Т. е. мысленное прерывание действия (остановиться передохнуть) или хотя бы частичная подмена его другим действием (пробежаться какое-то время, или попрыгать, или т. п.) делают номинацию некорректной.
– У значения идти1 нет временной перспективы, т. е. мы можем ожидать появления лишь тех фрагментов действия, которые непосредственно примыкают к текущему фрагменту. Невозможно хоть сколько-нибудь углубить прогнозируемую перспективу действия.
1.2. Значение идти2 (в Идти домой). Основное в нем – это строго упорядоченное приближение к месту назначения. Т. е. у этого значения есть четкая (и, м. б., очень отдаленная) временная перспектива, заданная пунктом назначения. В этой перспективе в строгом порядке выстраиваются все моменты движения, включенные в значение и, соответственно, игнорируются остальные моменты. Естественно, что глагол в значении идти2 осмысливается как предельный и образует содержательные видовые пары с однокоренными глаголами сов. вида вроде Идти домой – дойти/прийти/зайти и т. п. (чего нет у идти1).
В отличие от идти1, значение идти2 имеет довольно неопределенное, «поверхностное» отношение к называемому физическому действию (что кажется необходимым из общего соображения: строгий порядок, заданный этим значением, всегда будет конфликтовать с реальным беспорядком в соответствующем движении; чтобы так не случилось, значение должно быть «оторвано» от реальности, располагаться как бы над ней).
Неопределенное отношение значения к соответствующей реальности проявляется и в том, что в реальном движении, задаваемый значением идти2 порядок может в каждый данный момент нарушаться, и в том, что какой бы конкретный признак этого действия мы ни брали, он может быть опровергнут в реальном действии. Так, человек, который Идет домой, может при этом остановиться покурить, присесть на лавочку или воспользоваться попутным транспортом, и т. п.; это не мешает номинации. Употребление Идти в этих случаях невозможно, а Идти домой ко всем таким «нарушениям» в называемом действии почти безразлично. Тем самым, «поверхностное» отношение значения однонаправленного перемещения к соответствующей реальности делает необязательной импликации типа: Идти домой à Идти. В любой конкретный момент движения, называемого Идти домой, идущий может делать практически что угодно (в том числе, конечно, и идти) и это не мешает включению этого момента в совокупность моментов, составляющих содержание данного выражения.
Другим свидетельством «поверхностного» отношения значения к реальному действию служит неспособность глагола идти в значении идти2 образовывать оппозицию с соответствующим моторно-кратным глаголом ходить, поскольку такая оппозиция затрагивает именно «внутреннюю» последовательность элементарных действий, составляющих называемое физическое действие, к которой не имеет отношения строго упорядоченное перемещение человека к месту назначения.
Отсутствие существенной связи значения идти2 с называемой реальностью также объясняет, по-видимому, его употребимость в значении так называемого «планируемого будущего»: Завтра иду в театр / еду в Грецию / веду дочку в цирк и т. п.
1.3. Примеры. Не в традиции лексикографии различать значения физического действия и однонаправленного перемещения. Приведем несколько примеров, имея в виду использовать их в дальнейшем рассмотрении.
В словаре Ожегова
(1) идти = 1. Двигаться, переступая ногами.<...> Идти домой.<...>
Толкование, относящееся к физическому действию (идти1), иллюстрируется выражением со значением однонаправленного перемещения (идти2). В следующем примере, напротив, толкование, которое описывает однонаправленное перемещение (и соответственно включает предельные глаголы перемещать, доставлять куда-н.), иллюстрируется выражением со значением физического действия:
(2) нести = 1. Взяв в руки или нагрузив на себя, перемещать, доставлять куда-н. Нести чемодан.
В примерах (1-2) тождество значений только декларировано, ибо разные значения относятся к разным зонам описания: толкование относится к одному значению, а иллюстрация – к другому. В примерах (3-4) единое описание демонстрируется:
(3) Х несет Y в/на Z-е из W в Q = Существо X каузирует то, что объект Y перемещается из места W в место Q, потому что X идет или перемещается похожим на ходьбу способом из W в Q, держа Y в/на Z-е – части тела X-а или имея Y в/на емкости Z, которую X держит, и перемещениеY-а в Q является целью Х-а.
И далее:
Последнее толкование обслуживает два разных типа употребления нести, ср. Девушка несла кувшин на голове, VS. Слуга нес письмо на подносе. Что касается употреблений типа Как ему пришло в голову нести такую сумму в кармане пальто?, то мы полагаем, что в них представлено другое значение нести (нечто вроде ‘иметь при себе’). [Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. С. 54–55]
Отсутствие дифференциации значений в (3) особенно впечатляет на фоне скрупулезного учета несущественных особенностей употреблений: специфика различаемых употреблений типа Девушка несла кувшин на голове, Слуга нес письмо на подносе, Нести сумму в кармане пальто (все – в значении нести1) кажется семантически незначительной по сравнению с тем, что основная часть толкования, фиксирующая причины и цели однонаправленного перемещения (значение нести2), не имеет ничего общего с этими употреблениями.
Еще один пример из [Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. С. 108]:
(4) X идет из Y-а в Z = X перемещается из Y-а в Z, переступая ногами и ни в какой момент не утрачивая полностью контакта с поверхностью, по которой X перемещается.
- Постановка задачи
2.1. Представление и опыт. До сих пор я придерживался схемы, в рамках которой строит свои описания традиционная лексикография. А именно: считается, что мы «видим» значение выражения посредством языковой интуиции, осмыслив это выражение. Содержанием, которое описывает лексикограф, служит представление, появляющееся перед нашим «внутренним взглядом» (=языковой интуицией) в результате осмысления выражения.
Эта схема проста и понятна, однако, она не позволяет нам сделать следующий шаг к основаниям значения. Кроме того, представление, которое «видит» интуиция и которое мы находим в описаниях вроде (1-4), явно относится не к толкуемому выражению, как полагается значению, а к соответствующей области личного опыта и знаний (к отдельным фрагментам этой области или к логическим комбинациям таких фрагментов, образуемым с разными целями). Так, (3) целиком относится к знаниям о причинах и целевых условиях протекания действия нести. Пример (4) описывает опыт наблюдения за действием идти. В (1) можно усмотреть обращение к опыту выполнения данного действия. «Гибридное» описание (2) использует опыт наблюдения за действием нести для логического исключения этого действия из описания значения нести. Это описание строится как импликация вида: ЕСЛИ действию предшествоваласитуация А (взять в руки или нагрузить на себя что-либо) и в результате действия возникла ситуация В (переместить, доставить это куда-то), ТО, между A иB, произошло действие C (нести).
Причины выбора той или иной области содержания, определяющей описание, не ясны. Почему, например, нести в (3) описывается как каузативное, базирующееся на системе целеполагания, действие, а идти в (4) – нет? Почему идти в (4) описывается как наблюдаемое извне действие, а нести в (3) – нет? На самом деле, пример (3), относящийся к знаниям, вполне можно переписать по образцу (4), относящемуся к опыту наблюдения, и наоборот. Ни в отношении целевых условий, ни в отношении наблюдения, нет существенной разницы между идти и нести.
2.2. Значение и представление. Добавим к этому, что представление несовместимо со значением выражения в двух отношениях:
– представление всегда полностью определено, иначе его нельзя было бы «увидеть», а значение должно сохранить неопределенность, свойственную выражению;
– в представлении не остается следов языковой структуры соответствующего выражения, а значение всегда должно следовать ей.
Возьмем, например, выражение Стол стоит у окна, описывающее известное положение вещей. Это выражение вполне понятно, при том что, как соответствующая «картинка», оно неопределенно. Определенность появляется только в результате его осмысления. В самом деле, чтобы представить себе содержание этого выражения, надо мысленно существенно доопределить его. В том числе нужно определить предметы стол и окно сами по себе, определить взаимное расположение определенных стола и окна относительно друг друга, а также, все остальные вещи и отношения между ними – пол, стены, потолок и т. п., – о которых не идет речь в выражении, но которые, тем не менее, совершенно необходимы для определенности представления. Естественно, что после такого существенного доопределения в представлении не остается никаких следов структуры исходного выражения.
2.3. Искажение значения в лексикографии. Получается, что лексикографическая традиция дважды, существенно и неконтролируемым образом, приводит к искажению значения выражения. В первый раз – когда выражение осмысляется и представлению, по необходимости, придается полная определенность, несвойственная выражению. Во второй раз – когда это представление описывается и снова становится неопределенным в разных отношениях, как это свойственно любому языковому выражению.
2.4. Осмысление и понимание. Из сказанного следует, что осмысление выражения, создающее представление его содержания, не может быть единственным механизмом «усвоения» читаемого или слушаемого фрагмента текста, потому что осмысление разрывает связь с выражением.
Осмысленное языковое содержание всегда превращается в полностью определенное представление, в «картинку». Это необходимо для самой возможности представления и обеспечивает органическую связь представления с личным опытом, но делает совершенно невозможным возвращение к осмысляемому выражению. Чтобы не рвалась связь с выражением и мы не «проваливались» каждый раз в настоящую бездну личного опыта, необходимо понимание, которое удержит нас на ее краю. Понимание сохраняет связь с языковым выражением и противостоит обширному массиву личного опыта, «релевантному» этому выражению, и т. о. балансирует на краю активизированного им опыта. Пока выражение не осмыслено, оно понятно. Как только его осмыслили и разорвали отношение с выражением, оно (тривиальным образом) становится недоступным для понимания.
2.5. Задача. Изменим традиционную схему построения толкования. Предположим, в соответствии с вышесказанным, что интуиция «видит» не значение выражения, а его представление, которое скорее относится непосредственно к опыту и знаниям, инициированным осмыслением выражения, чем к этому выражению. Путь от представления к значению может проложить только рефлексия над этим представлением. В таком случае нашей задачей становится получение в рефлексивной процедуре такого значения, которое, с одной стороны, согласовалось бы с представлением, а, с другой стороны, не сводилось бы к нему. Первое необходимо потому, что, в новой схеме, представление – единственная данность, допускающая объективную проверку; кроме него у нас нет «общезначимого» ориентира. Другое – не дает пониманию выражения, базирующемуся на значении, «провалиться» в его смысл, в огромный массив разнообразного личного опыта, полностью соответствующего данному выражению во всем, что является общим для него и опыта, но в остальном, м. б., радикально отличающегося от того, что имел в виду автор выражения.
Итак, нашей задачей является редукция всех наблюдаемых черт представления, облегчающая нам путь к выявлению значения, которое несовместимо с представлением, подвергшимся такой редукции.
- Редукция действия к «порядку» изменения
Сведем в таблицу признаки обоих значений (из раздела 1):
|
|
идти1 (Идти) |
идти2 (Идти домой) |
|
1. |
Непрерывное физическое действие |
Строго упорядоченное перемещение к месту назначения |
|
2. |
Отсутствие временной перспективы |
Четкая (и, м. б., очень отдаленная) временная перспектива |
|
3. |
Конкретное физическое действие: недопустимы «вольности» в представлении действия [– îïïîçèöèÿ äåòåðìèíàòèâó õîäèòü] |
«Поверхностное» (/неопределенное) отношение к реальному действию [– содержательная видовая оппозиция; – употребимость в значении «планируемого будущего» и т. п.] |
Я утверждаю, что значения идти1 и идти2 являются результатом «мысленного анализа» соответствующего действия, причем в этом «анализе» нет ничего сознательного; это только психическая необходимость, связанная с существованием представления (= образа, усматриваемого в отсутствие своего пра-образа).
3.1. «Определенный порядок» в значениях. Нетрудно видеть, что признаки (1–3) в обоих значениях складываются из содержания значения и того, как мы его «рассматриваем». Два «способа рассмотрения» действия – в идти1 прямо, «в упор», а в идти2 вскользь, поверхностно, глядя как бы «мимо» самого действия – принадлежат представлению действия. Помимо него, освободиться от конкретных черт значений идти1 и идти2, сохраняя непосредственную связь с ними, можно выделив в каждом содержании свой «порядок» изменения.
Значение идти1 неразрывно связано с порядком физического действия, с тем как развивается в костно-мышечной системе тела человека внутреннее усилие, порождающее это действие, т. е. с порядком движения частей тела человека на периферии действия, развивающегося внутри тела: поднять ногу, опустить ее, затем поднять другую ногу, опустить ее и т. д. Значение идти2 связано с порядком перемещения к пункту назначения. Первый порядок полностью складывается внутри тела человека, не выходит за его пределы и никак не связан с реальной средой, в которой осуществляется действие. Второй порядок, напротив, выстраивается именно в реальной среде; по существу, это – опосредованный реальной средой результат физического действия.
3.2. Представление – эффективный «инструмент анализа» реальности. В реальном действии один порядок (порядок действия: поднять ногу, опустить ее и т. д.) невозможно отделить от другого порядка (порядок приближения к пункту назначения). Один порядок буквально пронизывает другой порядок. Если, изменив положение ноги, мы при этом чуть-чуть не продвинемся к пункту назначения, следующее изменение положения ноги может стать невозможным, т. к. можно упасть. Между физическим действием и его результатом нет и не может быть ни малейшего зазора в наблюдаемой реальности. Одно движение непрерывно переходит в другое. Весь наш опыт свидетельствует о том, что в действительности нет разрывов, что, случайно бросив на нее взгляд, мы не увидим ничем не заполненную прореху, отделяющую действие от результата. Поэтому так непривычна точка зрения, необратимо разводящая эти два порядка. Каким же образом в представлении действия оказывается возможным (и осуществляется) «невозможный» анализ реального действия?
Очень просто: акт представления (не факт, не «картинка» – результат такого акта) по своей природе и есть такой анализатор. Представление радикально отличается от видения тем, что порядок изменений – один или несколько, – без труда, пассивно наблюдаемый в реальности, в мысленном представлении той же реальности должен активно поддерживаться тем, кто представляет себе эту реальность. Поэтому представить себе разворачивающееся физическое действие (со своим порядком следования одного элемента за другим – сначала поднять ногу, потом опустить эту ногу, затем поднять другую ногу и опустить ее и т. д.) можно только если не надо будет, одновременно с этим, представлять, т. е. активно мысленно поддерживать, другой порядок: неуклонное приближение человека – целиком, без детализации частей его тела – к месту назначения. Совместить эти два порядка в представлении невозможно (так же как их невозможно разделить в реальном действии). В этом смысле, представление оказывается эффективным инструментом анализа действительности, с немыслимой точностью рассекающим ее по реализованным в ней порядкам.
3.3. Принцип «определенного порядка» в значении. Мне кажется, что наличие только одного порядка изменения обязательно для значения постольку, поскольку оно происходит от мысленного представления. Мысленное рассечение действия на деятельность и ее результат, связанные каждое со своимпорядком изменений, необходимо для того, чтобы действие можно было представлять себе, не наблюдая его в действительности. (Другой вопрос, стоит ли этого радикальный разрыв деятельности человека с ее результатом, принципиальная невозможность для человека охватить мысленным взглядом действие вместе с его последствиями. Об этом судить не мне. Но если нужно представлять действие и говорить о нем, необходима вивисекция действия.)
3.4. Об идти (4). «Синтетическое» описание идти в (4) хорошо иллюстрирует тезис о невозможности непротиворечиво мыслить действие, не придерживаясь определенного порядка изменения.
В самом деле, у (4) нет своего содержания. Оно не может относиться к реальному действию идти, потому что в реальном действии, как мы видели, невозможно отделить один порядок от другого. Оно не может относиться и к представлению действия, потому что, как мы видели, в представлении невозможно совместить два порядка изменений. Если (4) не описывает никакое содержание, что же оно такое?
Действия перемещаться и переступать ногами – каждое упорядочено определенным образом – могут быть только результатом анализа реального действия, т. е. представлениями. В целом же (4) имеет в виду реальное, т. е. непроанализированное, действие. Это – логический псевдо-синтез двух представлений или же логический псевдо-анализ реального действия. Ни одно, ни другое невозможно. Т. е. (4) противоречиво: оно возможно только после анализа соответствующего реального действия, его расщепления на два порядка изменений, а обращено к реальному действию, в котором эти порядки неразделимы. (4) бессмысленно, так как у него нет содержания, но понятно, так как понимание следует за выражением и не прерывается разрывами в смысле.
Точно так же, выражение NaCl состоит из Na и Cl бессмысленно, потому что поваренная соль (NaCl), металл (Na) и газ (Cl) не имеют ничего общего (подобно тому как реальное действие идти не имеет ничего общего с проанализированными представлениями этого действия). Более того, Na и Cl, связанные в составе молекулы NaCl, не имеют ничего общего со свободными молекулами Na и Cl. Но выражение понятно потому, что мы не пытаемся осмыслить его, а следуем мысленно за структурой выражения, в которой слово состоит указывает на наличие (неопределенной) связи Na и Cl с NaCl. По существу, этим словом прикрывается отсутствие/неопределенность соответствующего содержания.
3.5. Обобщение. Нетрудно видеть, что все сказанное в разделе 3 относится к любым действиям, связаны они с перемещением или нет, относятся они к физическим (т. е. рефлекторным, по существу) или к целенаправленным действиям. Любое действие «двусмысленно», т. е. содержит и соответствующее внутреннее усилие, и результаты развертывания этого усилия в реальной среде. В любом действии каждый смысл связан с определенным порядком изменения.
Особенно интересными кажутся целенаправленные действия, преднамеренные, насквозь рациональные действия вроде строить (дом), втаскивать (шкаф),открывать (окно), успокаивать, загорать и т. п. Мы не можем здесь останавливаться надолго на рассмотрении этих слов. Укажем только на некоторые интересные сюжеты.
Нас не должно удивлять, что практически нигде в словарях не отделяются значение строить1 (‘затрачивать усилия, чтобы...’) от значения строить2 (‘в результате начинает появляться...’), втаскивать1 от втаскивать2, открывать1 от открывать2, и т. п. (Ясно, впрочем, что систематически выделяемое в этих глаголах конативное значение имеет прямое отношение к значению1). Эти значения явно противопоставлены по
– неопределенности (значение1)/конкретности (значение2),
– непредельности (значение1)/предельности (значение2),
– отсутствию временной перспективы (значение1)/перспективности (значение2).
Интересно, что первое противопоставление имеет у целенаправленных действий другое направление, чем у физических действий: в целенаправленном действии значение1 наименее конкретно, а значение2, его результат, как правило, очень конкретен.
Сравнение физического и целенаправленного действий позволяет более четко указать характер «порядков», свойственных значениям 1 и 2. Порядок значения1 связан с тем, что все элементарные действия, составляющие называемое действие, относятся как бы к одному «центру», из которого они исходят. Порядок значения2 образуется отношением элементов друг к другу.
Существенная общность порядков в физическом и целенаправленном действиях позволяет предположить, что намерение (/цель), традиционно конституирующее целенаправленные глаголы, м. б. не обязательно наличествует в их значениях. Как в физическом, так и в целенаправленном действиях, такой «центр» – в одном рефлекторный, в другом сознательный – является только «порядкообразующей импликацией» и в значении может явно не присутствовать. Он как бы «заслонен» характеристическими порядками развертывания действия в значениях.
- Редукция порядка изменений
К сожалению, в рамках статьи я могу лишь пунктирно наметить следующий шаг (хотя этот шаг является, м. б. наиболее радикальным и наиболее уязвимым для критики в данной работе), который можно сделать, чтобы редуцировать движение в представлении действия, и тем самым, окончательно разорвав связь с представлением, остаться «один на один» со значением. Для этого я предположу существование «атома действия» – специфического для каждого действия. Этот «атом» служит источником обоих порядков изменения: его мысленный анализ создает порядок значения1, а синтез образует порядок значения2. Что такое «атом действия» и какие причины есть для предположения о его реальном существовании?
Мерло-Понти в одной из работ указывает на такой достоверный факт. Протягивая руку, чтобы взять, например, стакан, мы никогда не ищем (не подбираем) необходимое для осуществления данного действия положение руки, положения пальцев, разнообразные мускульные напряжения, затрагивающие, по существу, большую часть нашего тела и т. п. Взять этот стакан, для нас, это – не проблематичный эксперимент с действительностью, исход которого, вообще говоря, заранее неизвестен. Наоборот, мы действует так, как будто бы, до действия, нам известен его положительный результат. Только такое априорное знание результатов наших действий в бесчисленном множестве разнообразных условий реальности дает нам возможность быть свободными от этих условий, не тематизировать заранее наше отношение к действительности. Мы как бы уверены, что в любой момент, когда это понадобится, мы совершим нужное действие со стопроцентной в конкретных условиях эффективностью и поэтому можем не беспокоиться о нем заранее. Такая уверенность должна базироваться на априорном и «абсолютном знании» о данном действии.
«Атом действия», которым я предлагаю пользоваться, и должен быть бессознательной формой этого «абсолютного знания» о данном действии. При всей, м. б., психо-физиологической сложности такой органической детали устройства человеческого тела, его суть предельно ясна, а пути, ведущие к его возникновению, совершенно очевидны. Чтобы эффективно действовать, нам необходима «внутренняя мера», связывающая усилие с его результатом. При ходьбе, например, нужно уметь «вычислить», какое внутреннее усилие приведет к нужному перемещению. При другом действии – другое. Но всегда – полностью готовая к употреблению «мера действия».
Предположение о возможности базирования языковых значений на этом «атоме действия» опирается на следующий факт (его детальное обсуждение я могу привести, но опускаю за недостатком места). И значение1, и значение2, вопреки тому, что должно было бы иметь место, если бы основу этих значений составляло движение, оказываются неаддитивными – так я называю очевидное отсутствие в значениях накопления элементарных актов в развивающемся действии, отсутствие необходимости количественной характеризации такого накопления для корректной номинации. Неаддитивность этих значений делает бессмысленными вопросы типа: Сколько раз надо шагнуть, чтобы идти? Один раз? Десять раз? Сто раз? Нам не нужна определенность в этом чтобы употребить идти. (Для значения1 можно сослаться на его «некратность», которая отражает, кроме непрерывности, о которой шла речь в п. 1.1., еще и «неаддитивность», неприемлемую для движения. В значении2, которое, кстати, в традиционной лексикографии также «некратное», указанная «неаддитивность» явственно ощущается.)
Неаддитивное значение1 получается в том случае, если, вместо соответствующего порядка движения, тот же порядок мы получаем путем мысленного анализа «атома действия». Мы как бы мысленно проигрываем данное действия, выделяя в этом «атоме», один за другим, его элементы. Сколько мы их выделим, не имеет значения, потому что решающим здесь является само анализирующее движение мысли, направленное на «атом действия». Так же в значении2 нужный порядок получается синтезом «атомов действия». Сколько этих «атомов» оказывается включенным в синтез опять же не играет роли, поскольку решающим является сама синтезирующая направленность мысли.